«Чуваки стали оправдываться, типа они не подглядывать, они просто пришли купаться и отдыхать, они же не знали, что тут такой интим, и т. д. При этом они все просто пожирали глазами Дашеньку, не только парни, но и девки, и здорово все смущены были тем, что перед ними голая девка стоит, и так вызывающе говорит с ними, а я чуть не кончил тогда, и присел на корточки, чтоб скрыть член, распирающий плавки. Дашка сказала: "ну, не знали. А потом узнали, и остались глазеть?" Тут один из парней сделал ей неуклюжий комплимент - типа ему хоть и стыдно, и он очень извиняется, но не жалеет, что остался, потому что увидеть такую девушку... Другой поддержал его. Девки, хоть и молчали, но улыбались и с откровенным интересом пялились на Дашкины прелести. Дашка оглянулась на меня, подмигнула, паршивка, и говорит им: "Ну, и на что же тут смотреть?", и подходит к ним еще ближе, на расстояние вытянутой руки.»

«Вид голой художницы, стоящей у мольберта, был совершенно умопомрачительный, все, кто шел по дороге, останавливались, смотрели на Дашку, показывали на нее и шушукались. Я сел на всякий случай рядом, на песке, у Дашки под ногами (чтоб заодно и скрыть кол, стоящий между ног) , потом стащил у нее банку красной краски, окунул туда палец и стал рисовать на Дашкиной попке сердечки - по одному на каждой половинке.»

«Это было невероятно эффектно: парочка, разрисованная с ног до головы, парень увешан сверху донизу всякими манатками, а девушка к тому же еще и совсем голая. На нас, конечно, смотрели абсолютно все, показывали пальцами, и я чувствовал себя не могу описать как. Идем мы так, и я думаю: неужели она голая пойдет прямо в турбазу? Она была уставшая, расслабленная, еле волочила ноги, индифферентная ко всему... но ведь будет скандал! Нет, нельзя так, надо ее одеть.»

«Или как мы второй раз занимались сексом в грязи, все тем же способом, придуманным мной, и как нас застукали за этим... То есть никто не догадался, что мы занимаемся сексом, ведь все самое интересное было глубоко под грязью, но к нам в вулкан позалезала куча народу, да ещё и наших знакомых, и как принялись галдеть, плескаться в полуметре от нас, да общаться с нами... Я хотел выйти из Дашки, но она меня не пустила, паршивка - сжала влагалищем член, да еще попридержала руками попу и шепнула мне "не пущу!". Я глядел на нее выразительно, как только позволяла завеса грязи на ресницах, а она умоляюще так шепчет - "не выходи из меня" , и все держит за попу. Вот когда я чуть не лопнул... сам не знаю от чего: вокруг куча людей, все толкаются, шумят, заговаривают со мной, я вынужден отвечать, и в это же время незаметно для всех трахать Дашку... Что-то похожее испытывал, наверно, ректор Ласард из "Полицейской академии" - когда он читал политиканам доклад, а в это время проститутка сидела в трибуне и лизала ему член. Только у нас все это было в густой грязи, обтекавшей нас с ног до головы, плюс чувство невесомости, плюс странное ощущение, что ты и на виду, и полностью скрыт - можешь краснеть как рак, можешь трахать жену до посинения - грязь все прикроет, никто ничего не заметит...»

«На пятый день Дашка голенькая выходила на дорогу, общалась, перезнакомилась в голом виде с дюжиной отдыхающих, гордо и вызывающе поглядывала вокруг. Она уже не стеснялась ничего и никого, и только впитывала своим голым телом восхищенные взгляды. Мы присоединились к одной веселой компании, играли все вместе в мяч, девки восхищались Дашкой, какая она смелая, и две из них даже сняли купальники. Дашкина грудь, конечно, была самой красивой... Дашка очень скоро стала душой компании, ну а я просто таял, конечно. Потом она ошарашила меня тем, что отправилась голая к киоску за водичкой. Киоск был далеко, на дороге за пляжем, и только мы заговорили о том, что, мол, надо бы водички докупить, она взяла деньги и говорит "ну, я пошла", и удаляется голая с зажатыми в руке деньгами к дороге. Я кричу: "э, стой! Ты что!", а она оборачивается на ходу, ухмыляеется насмешливо - и не останавливается.»

«Наутро я уговорил её идти без трусов - в одной мини и топике - все равно, мол, не понадобятся. Она упиралась, но быстро согласилась, только повязалась поверх мини пляжным платком. Когда мы завтракали, а потом шли по парку, я балдел оттого, что у Дашуньки под короткой юбкой и прозрачным платком ничего нет.»

«Дашка разрисовала в тот день человек 15. Были среди них и степенные мужики средних лет, и суровые тетки, которые в других условиях непременно обозвали бы Дашку бесстыдницей и кое-чем похуже, а здесь застенчиво и заискивающе улыбались ей. Дашка была неумолима, и они вынуждены были обнажить свои обвисшие бюсты, на которых Дашка рисовала то птичку, то облако, то собачью мордочку. Её фантазия была неисчерпаема, рисунки у нее были простые, но выразительные и ужасно веселые. У меня кружилась голова от восхищения, когда я смотрел, как голая Дашка управляется со всеми, а те - знай только ловят её взгляды. Я помогал ей - держал краски, бегал за водой, даже закрашивал обведенные ей контуры. Она, паршивка, поручила мне закрасить голую девичью грудь, девчушка и так стеснялась, а когда я взялся за её сисю - вообще поникла, нервно улыбалась и дергалась, когда я касался соска. Дашка здорово вошла во вкус - дразнить во мне, в себе и в других эротического чертика.»

«В таком виде её и застала группа студентов, пришедших к Иван Иванычу по своим делам. Они все прямо остолбенели, увидев голую Дашку на полу, растопырившую ноги волосатой киской вперед. Она, правда, тут же поднялась, вышла им навстречу непринужденно, как в вечернем платье, насмешливо так здоровается со всеми, и рассказывает, что позирует Ивану Иванычу "вот в таком интересном наряде". Пацаны пялились на неё так, будто никогда не видели голого женского тела... впрочем, правда - такого, как у Дашуньки, не видели. А она совсем рядом с ними стала - так непринуденно, будто они на переменке общаются - и спрашивает у Иван Иваныча: "Иван Иваныч, можно я отдохну - поболтаю с ребятами минутку?" Иван Иваныч опешил, да и я, признаться, тоже. Он ответил "можно, Даша, только недолго"... Я думал - неужели она пойдет голой в коридор? Но она взяла курточку, свесив грудки, когда наклонялась (я щелкнул ее в этот момент) , накинула прямо на голое тело, и вышла босая в коридор, сверкая голыми загорелыми ножками. Куртка прикрывала ее чуть ниже бедер, и я представлял, что делалось с пацанами, когда они смотрели на нее.»

«Хоть это и выглядело, наверно, со стороны смешно - но атмосфера тогда была очень интимной и романтичной, несмотря на многолюдие. Мы все как-то сблизились благодаря Дашкиной наготе. Дашуня свернулась калачиком у меня на коленях, я втихаря поглаживал ей интимные места, пользуясь темнотой, она еле слышно постанывала и впивалась пальчиками в меня, как киса - а девочки принялись раскрывать перед Дашкой (и всеми нами) свои души. Завели откровенный разговор о её теле - каждый его сантиметр беззастенчиво назывался своими именами, - признавались в любви к ней... и потом, как водится, переключились на секс.»