— Все в порядке, пап, — глупо сказал я. — Ты найдешь что-нибудь еще.
— Отвали, — сказал он. Затем он медленно встал, натянул штаны и вышел из комнаты.
Салли в это время продолжала стонать и извиваться в своих путах, а мой член все еще был твердым. Я снова поднял ее голову за волосы и снова засунул ей в рот.
— Хорошо, сука, — сказал я ей. — Поскольку папа останется без работы, нам понадобятся деньги, и ты сделаешь их для нас. Теперь ты будешь настоящей шлюхой. Все эти парни, с которыми ты трахалась бесплатно, теперь им придется за это платить. Я сдам тебя в аренду любому, кому нужна твоя сумасшедшая задница, и ты будешь делать все, что они тебе скажут. Тебе это понравится, не так ли? Наша больная маленькая сучка?
Салли оторвала рот от моего члена и посмотрела на меня. Должно быть ей было больно, потому что я все еще тянул ее за волосы, но ее глаза сияли.
— Ты собираешься заставить меня это сделать, не так ли? — она выдохнула. — Вы собираетесь заставить меня трахаться с чужими мужчинами за деньги. Грязные, противные мужчины. Старые жирные отвратительные ужасные мужчины, вы заставите меня делать все, что они хотят, вы заставите меня…
— Да, черт побери, — прервал я ее. — И, если они захотят, я заставлю тебя пить их мочу и есть их дерьмо, а потом они могут затрахать тебя до смерти. Каково это, Салли? А теперь проглоти мою сперму, ты, гадкая какашка. И я засунул свой член обратно ей в рот и трахал его, пока не кончил ей в глотку, а когда я закончил кончать, я для пущей убедительности помочился ей в глотку, и Салли все это проглотила. Тогда я оставил ее такой.
Глава 6
Конечно, у меня не было намерения приводить в дом Пенни еще парней. Мне уже было жаль, что я показал ее Брику, и я знал, что, если я привлеку больше людей, слух наверняка выйдет наружу, и у меня могут быть большие неприятности. Но Пенни думала, что я говорю серьезно, и мне не терпелось увидеть, станет ли она на самом деле беспомощной и покажет себя таким перед незнакомцами, которые, как она знала, наверняка трахнут ее вслепую.
Я был удивлен, обнаружив, что мое сердце колотилось, когда на следующий день я подошел к ее дому. Прежде чем заглянуть под коврик, я попробовал открыть входную дверь. Она была заперта. Я прислушался, но изнутри ничего не услышал. Блин, подумал я, чего ждать-то? Я глубоко вздохнул, чтобы успокоиться, прежде чем нагнулся и поднял коврик. И вот оно. Ключ.
Мое сердце снова забилось, и я почувствовал, что мой член затвердел. Лишь позже я осознал, что ощущал это волнующее чувство силы. Я заставил ее сделать это! Это был другой вид силы, чем я чувствовал с Салли, которая хотела всего, что она имела, каждой клеткой своего тела, или с Дианой, которая вообще этого не хотела, но у нее не было выбора. У Пенни был выбор. Она не хотела этого делать, по крайней мере, часть ее не хотела — разумная часть, рациональная часть. Но я работал над другой ее частью, над глубокой темной потребностью, скрытой внутри нее, которую теперь завоевал ее и сделал своей рабыней. И, в каком-то смысле, это была и моя потребность.
Сделав еще один глубокий вдох, я отпер дверь. Я медленно открыл ее и вошел. Сначала я ничего не услышал, но, подойдя к спальне Пенни, уловил тихий звук. Это звучало как хныканье. Мой член уже пульсировал. Я вошел в ее спальню, и там была она. В той же позе, что и вчера, на спине, совершенно обнаженная, вытянутая, ноги широко расставлены и скованы, руки над головой, запястья схвачены наручниками.
Увидев меня, она снова заскулила, на этот раз громче, и на ее лицо было приятно посмотреть. Ее глаза были широко раскрыты и дики, а выражение лица выражало почти чистый страх, но было в этом и что-то еще. Она очень тяжело дышала, и я мог видеть ее груди, полусплющенные из-за ее положения, поднимающиеся и опускающиеся. Ее соски были твердыми. Когда я вошел, она продолжала издавать тихие стоны и смотрела мимо меня, очевидно ожидая увидеть других парней, которых я обещал привести с собой.
— Расслабься, Пенни, — сказал я ей. — Я один.
Ее глаза расширились еще больше, когда она посмотрела на меня, и она притихла. Затем неожиданно она расплакалась. Я не был уверен, плакала ли она от облегчения или от разочарования, или от того и другого одновременно. Потом через минуту она успокоилась.
— О боже мой, Донни! — она выдохнула. — Возьми меня! Ради бога, трахни меня, Донни. Пожалуйста!
Я быстро разделся, забрался на нее сверху и одним ударом всадил в нее свой член. Ее киска была широко открыта из-за вытянутых ног, и она была настолько мокрой, что там чуть не хлюпало, но это не имело значения. Это тугое, распростертое тело вместе с ощущением силы, теперь сильнее, чем когда-либо, сделало меня таким возбужденным, что я не мог в это поверить, и я трахал ее изо всех сил. Я знал, что каждый удар сильно тер ее запястья и лодыжки об кандалы, но она, похоже, не возражала; звуки, исходившие от нее, были скорее страстью, чем болью. Я кончил быстрее, чем мне хотелось, но не быстрее, чем Пенни, которая фактически испытала два оргазма, прежде чем я кончил.
Я откатился, чтобы не причинить ей еще больше боли, и сел на край кровати, глядя на нее сверху вниз. Она тяжело дышала. Я подумал о том, чтобы расстегнуть ее кандалы, но не сделал этого. Вместо этого я наклонился и поцеловал ее задыхающиеся губы.
— Ты ублюдок, — простонала Пенни, когда я выпрямился. — Я думала, ты действительно собираешься... я думала...
— Ты думала, что я приведу с собой еще парней, — уточнил я.
— Ты это обещал. Ты сказал мне…
— И ты все равно приковала себя цепями.
— О Боже…, — прошептала Пенни и отвернула голову.
— Ты разделась догола, — описал я ей ситуацию. — И ты сделала себя беспомощным и ждала, пока эти чужие незнакомые парни придут и увидят на тебя такой. И сделают с тобой все, что захотят.
Пенни застонала. Затем она снова посмотрела на меня, в ее глазах читался вызов, смешанный со стыдом. — Да, я это сделала, — выдохнула она. — О боже, я это сделал. Я не могла остановиться. Что это значит для меня, Донни?
— Я не знаю, — пожал я плечами. — Может быть, ты немного сумасшедшая. Но кто нет?
Я не мог перестать смотреть на это беспомощное, растянутое тело. Я положил руку на вытянутое бедро и погладил его. Она резко вздохнула, и я увидел, как ее соски снова затвердели. Я уже чувствовал в себе новое возбуждение. — Ты хочешь, чтобы я тебя освободил? — спросил я ее.
Она долго колебалась. Затем она медленно покачала головой. — Нет, — прошептала она.
— Хочешь, чтобы я снова тебя трахнул? — предложил я. — Я бы мог.
На этот раз ее пауза была короче. — Если хочешь, — сказала она.
— Знаешь, — сказал я ей, — если бы я действительно взял с собой этих парней, они бы все тебя трахнули. Все они. Ты это знаешь, да?
Она на мгновение закрыла глаза, затем снова открыла их. Они подернулись поволокой возбуждения. — И я бы не могла их остановить, — выдохнула она.
— Не смогла. Ты ничего не смогла бы с этим поделать. Все они прошлись бы через тебя, один за другим. Думаю даже, и не один раз. Незнакомые чужие парни трахали бы твое беспомощное тело снова и снова. И все из-за того, что ты сделала с собой.
— О, Донни…
Ее дыхание снова ускорилось. Ее соски встали и торчали, как маленькие шипы. — О боже, Донни, ты ублюдок, да, сделай это еще раз. Пожалуйста…
— Может быть, мне следует прямо сейчас пойти и найти на улице какого-нибудь парня, привести его сюда и позволить ему овладеть тобой. Что ты думаешь?
Пенни снова закрыла глаза и издала тот же хныкающий звук, который она издавала, когда я вошел. — О, будь ты проклят, — прошептала она возбужденно. — Будь ты проклят, Донни…
— Да, тебе бы это понравилось, — сказал я. — Хорошо. Не уходи сейчас. И я встал и вышел из комнаты.
Конечно, она, должно быть, знала, что я несерьезен, поскольку я все еще был голым, но я слышал ее стоны. Я подошел к входной двери и приоткрыл ее, а затем с грохотом закрыл. — Хорошо, — сказал я громко. — Она здесь.
Пенни смотрела на меня, когда я вернулся в спальню. — Ебена мать! — сказал я, немного огрубив голос, пытаясь звучать по-другому, как будто говорил другой человек. — Посмотрите на эту связанную красотку! Господи Боже, я выебу из тебя все дерьмо, девчонка.
Пенни снова захныкала. Мой член теперь был твердым. Я лег на нее сверху, приставил его и снова вошел в нее, более грубо, чем раньше. Я продержался дольше на этот раз, а Пенни кончила несколько раз.
Она плакала, когда я наконец расстегнул наручники и освободил ее. Я не был уверен, почему она плакала, и я не думаю, что это был плач на самом деле. Она была настолько напряжена, что поначалу едва могла двигаться, а ее запястья и лодыжки были исцарапаны, но она не жаловалась. Она повернулась, прижалась ко мне и назвала меня ублюдком. Тогда я поцеловал ее, и она ответила на поцелуй.
— Возможно, ты захочешь сделать то же самое завтра, — сказал я тогда. — Возможно, на днях я действительно это сделаю. Будь готова.
Пенни всхлипнула.
Глава 7
Мы с Бриком просто изнемогали от желания снова увидеть Диану и не смогли ждать целую неделю, чтобы увидеть ее снова, как велел нам Ларс на прошлой встрече. Но каким-то образом мы продержались четыре или пять дней. Потом я позвонил Ларсу и сказал, что мы хотим приехать, и он разрешил. На этот раз он не связывал ее; он запер ее в небольшой клетке в углу своего подвала. Она не могла там стоять, но могла немного передвигаться. И она была обнажена.
