Лошади, перепуганные до смерти, понесли! Карета, это роскошное, изящное чудо инженерии, подпрыгивая на камнях, полетела прямо к воротам столицы! Стража на стенах начала что-то кричать, но было поздно!
ГУ-У-У-У-РК-И-И-И-ИТ!!!
Карета, словно золотой таран, со всей дури врезалась в огромные деревянные ворота города! Золотое убранство отлетело, бархат порвался, лошади дико ржали, запутавшись в вожжах! Мавка, в последнюю секунду, соскочила и, как кошка, приземлилась на ноги.
Изувеченная, но всё ещё целая карета и тела лошадей намертво заблокировали главный вход в столицу.
Элегантное, блядь, решение!
Стоя посреди этого хаоса, грязная, дикая, с горящими глазами, Мавка подняла руку и со всей силы дёрнула за верёвку, что тянулась к ней с холма.
И началось шоу.
Я видела, как по кругу, по всему периметру стен, сработали её адские машины.
С рёвом, что заглушил крики на стенах, струи драконьего пламени ударили по городу.
Столица ЗАГОРЕЛАСЬ.
Со всех сторон. Одновременно.
Крики.
За одну секунду город утонул в криках. Это уже был не хор. Это была одна бесконечная, отчаянная нота чистого ужаса.
И пока я, заворожённая этим адским зрелищем, стояла, раскрыв рот, дверца изувеченной кареты открылась.
Оттуда, кашляя и стеная, начал выползать кто-то.
Это была девушка. Моего возраста.
Платье – точнее, то, что от него осталось – было из тончайшего шёлка. Причёска, украшенная жемчугом, превратилась в кровавое, растрёпанное гнездо.
Принцесса? Дочь мэра? Просто какая-то богатая сучка, что ехала на свой первый бал?
Хуй его знает.
Всё её лицо, шея, руки были в крови. Похоже, от удара она здорово стукнулась обо что-то внутри.
Она выползла из кареты. Подняла голову. Растерянно посмотрела на меня. Потом на Троянду. Потом на Мавку, что стояла на фоне горящего города.
Потом она снова посмотрела на горящий город.
Потом на свои руки, что были покрыты её собственной кровью.
Её глаза расширились, наполняясь пониманием, ужасом и абсолютным, тотальным, безграничным АХУЕМ.
Добро пожаловать на вечеринку, принцесса. Похоже, сегодня ты – выпускница.
Девушка в крови. Блондинка. Она покачивалась, как пьяная, но стояла на ногах. Шок держал её тело в вертикальном положении. Её взгляд метался от горящего города к нам трём – трём фуриям, что стояли у разбитой кареты.
И тут она сделала самое удивительное, самое абсурдное, что только могла.
Она сделала шаг вперёд, неуверенно, на дрожащих ногах.
И заговорила.
Голос у неё был звонкий, но дрожал. Это был голос девушки, которую всю жизнь учили быть вежливой, даже когда её мир, буквально, горит.
– Добрый вечер, – начала она, слегка склонив голову в жалком подобии реверанса. – Моё имя… Тыкво-Тыквенно-Малиново-Зинаида, – она запнулась, словно забыла своё собственное имя. – Вы, наверное, не хотели этого делать! У вас, должно быть, были… причины! Я уверена, мы сможем договориться! Может, вы хотите выкуп? Мой отец, он… он мэр! Он может дать вам всё, что вы хотите! Золото! Земли! Мы же не хотели никому делать зла! Это, наверное, какое-то ужасное недоразумение! Мы можем это уладить! Мы можем поговорить! Может, это всё из-за плохих законов? Мой отец как раз работает над новой налоговой реформой, которая…
Она говорила.
Много.
Очень, блядь, много.
Она пыталась заговорить, заболтать этот ужас. Она пыталась применить свои навыки аристократической дипломатии к ситуации, где её город сжигали три безумные ведьмы. Её мозг просто отказывался принимать эту реальность и отчаянно пытался вписать её в рамки своего мира, где любую проблему можно решить с помощью слов, денег и хороших манер.
Это было одновременно жалко и… как-то дико очаровательно в своей абсурдности.
Мавка слушала.
Слушала молча, склонив голову набок. Она дала ей выговориться.
А потом, когда Зинаида сделала вдох, чтобы начать новую тираду о налоговой реформе…
ХРЯСЬ!
Мавка нанесла удар. Не кулаком. Просто ладонью. Короткий, точный, сокрушительный удар в солнечное сплетение.
Изо рта Зинаиды вырвался тихий, жалобный звук, похожий на звук, с которым сдувается воздушный шарик. Глаза закатились. Она просто сложилась пополам и начала оседать на землю.
Мавка не дала ей упасть.
Она подхватила её, как куклу. Перекинула через плечо, как мешок с картошкой, и похлопала по жопе.
– Болтливая, – констатировала она.
Потом она повернулась к мне и к Троянде.
– Полетит с нами.
Она не объяснила.
Она не сказала куда.
Не сказала "в космос".
Она просто сказала: «Полетит с нами».
Но я поняла.
И, глядя на бесчувственное тело богатой, идеалистичной блондинки на плече у Мавки, я увидела четвёртого члена нашего экипажа.
Я не знала, будет ли она новым подопытным, новым ассистентом или просто… пассажиром.
Я знала лишь одно: ракета Мавки была рассчитана на троих.
Похоже, наш полёт будет немного… тесным.
Но, судя по выражению лица Мавки, её это нисколько не волновало. Она любила, когда в её безумном доме становилось многолюдно.
- --
Ночь мы провели в одном из схронов Мавки, слушая, как догорает столица. Крики давно стихли, остался только гул огня и треск деревянных балок. Зинаида, или как её там, пришла в себя, но, что удивительно, не кричала. Она сидела, закутавшись в остатки своего шёлкового платья, и молча смотрела на зарево. Шок, кажется, перешёл в стадию тихого, замороженного ужаса.
Следующий день начался странно.
Даже для нас.
– Готовимся к полёту! – объявила Мавка, пока мы завтракали тем, что нашлось в её запасах.
– Какой полёт? Куда? – прошептала Зинаида. Её голос был хриплым и едва слышным.
Мавка её проигнорировала.
После завтрака она подняла меня и Троянду на ноги.
– Надо подготовить ваши вестибулярные аппараты, – заявила она с видом опытного инструктора по подготовке космонавтов. – Наша «пташка» немного… трясёт при взлёте. Не хочу, чтобы вы мне там обблевали всю кабину. У Рыжей с этим и так проблемы.
Прежде чем я успела спросить, что, блядь, это значит, она схватила меня и Троянду за руки.
И начала нас крутить.
Изо всей, блядь, силы!
Как центрифугу. Мир превратился в размытое пятно из цветов, лиц, стен пещеры и потолка. Я слышала радостный визг Троянды – эта сучка, кажется, нашла новую любимую карусель. Я же чувствовала, как мой завтрак из кореньев и моркови начинает свой собственный полёт вверх по пищеводу.
Через пять бесконечных, тошнотворных минут она остановилась.
Я рухнула на землю, как мешок. Всё вокруг меня качалось и плыло. Троянда, с румяными щеками и счастливой улыбкой, рухнула рядом.
Зинаида, наша принцесса-в-беде, смотрела на всё это с ужасом.
– А… а меня? Меня вы не будете готовить? – робко спросила она.
Мавка взглянула на неё холодно.
– А тебя не жалко, – просто сказала она. – Я к тебе ещё не привыкла.
Зинаида замолчала. В её глазах промелькнуло что-то вроде обиды. Обиды! У этой девушки только что сожгли родной город и похитили её, а она обижается, что её не включили в программу тренировок-истязаний! Человеческая психика – это, блядь, самая удивительная вещь во вселенной.
Пока я, пошатываясь, пыталась прийти в себя и не выблевать свою душу, она подсела ко мне. Я сидела, привалившись к стене, и хрустела морковкой. Это было единственное, что, как мне казалось, могло успокоить мой желудок. Хрум-хрум.
– Знаешь… – тихо начала Зинаида, глядя на Мавку, которая проверяла какие-то клапаны на ракете. – Она не такая уж и плохая.
Я чуть не подавилась морковкой.
– Что, блядь?
– Ну… она же о вас заботится, – продолжила она, совершенно серьёзно. – Тренирует вас. Готовит. Она же не хочет, чтобы вам было плохо в полёте. Это… это забота. Своя, конечно, но забота! Она же не убила меня! Она просто… похитила. Может, она одинока. Может, ей просто нужны друзья!
– «Друзья»? – переспросила я, чувствуя, как мой мозг плавится от этого потока неубиваемого, блядь, оптимизма. – Она только что превратила твой город в гриль для барбекю!
– Да! Но ведь у неё были на то причины! Я уверена, мой отец, мэр, что-то сделал не так! Я уверена, во всём можно найти хорошую сторону! Просто надо… лучше присмотреться!
Она смотрела на Мавку с надеждой в глазах. Она искала в этом монстре, в этой богине хаоса и огненного поноса, что-то хорошее.
Это было так абсурдно. Так наивно. Так… чисто.
И, глядя на её искреннее, полное веры лицо, я почувствовала странную смесь раздражения и… зависти.
Я продолжала молча жевать свою морковку.
Хрум-хрум.
Хруст заглушал мои мысли. Мысли о том, что эта девушка, эта Тыквенно-Малиново-Зинаида, гораздо безумнее, чем мы все вместе взятые.
Потому что она верила в добро.
Здесь.
В этом месте.
Бедная, глупая, прекрасная идиотка. Ей будет очень больно падать.
- --
Сижу. Жую морковку.
Смотрю на ракету – уродливую, дикую, прекрасную в своём безумии. Если бы это был мой фанфик, здесь бы шёл финальный раздел. Или эпилог. Блядь, какая банальность. Ракета, улетающая на закат… или, в нашем случае, в чёрную дыру неизвестности.
Я вспомнила всё. ЛА. Просроченные сосиски. Брокколи. Грузовик. Голая зелёная девка, забивающая кабана ногами. Черепа. Сожжённое село. Шестидесятый уровень, свалившийся мне на голову, как кирпич. Ручка шокера в моих руках. Клацанье. Крики. Огненный понос дракона. И, конечно, имбирь. Кульминация, блядь, моей трагикомедии. Всё, что привело меня сюда, к этому моменту, с этой морковкой в руке.
