— Не пойдет, если бы она была достаточно напугана, — продолжал убеждать меня Брик. — Если бы мы сказали ей, что мы скажем Ларсу убить ее, если она кому-нибудь что-нибудь расскажет. Убить всю ее чертову семью. Чего бы это ни стоило.
Теперь он разгорячился.
— Мы могли бы сказать ей, что ей придется делать это где-то только месяц или около того. Тогда она была бы у нас на побегушках, мы могли бы трахать ее до чертиков каждый чертов день. Это было бы…
Я покачал головой. — Забудь об этом, — скептически произнес я. — Это слишком безумно. Даже если бы она нам поверила, то в конце концов она все равно кому-нибудь расскажет. Ей придется. И с чего бы ей вообще нам поверить, а? Я бы, черт возьми, не стал бы.
— Она бы это сделала, если бы мы предоставили ей доказательства, — задумался Брик.
— Доказательства, — повторил я. — Какие например?
Он подумал минуту, затем ухмыльнулся. — Послушай, — сказал он. — Помнишь, ты просил Ларса записать для нас видео с пытками Дианы?
— Да, но он не позволил нам…
—Ну а что еще можно сделать с мобильным телефоном?
— Сфотографировать? — задумался я.
— Чертовски верно, — подтвердил Брик. — Нам просто нужно придумать, как это сделать. Итак, мы снимем несколько кадров Дианы, и вот оно доказательство! Джейн раздвинет ножки как миленькая!
— Во-первых, я не думаю, что Ларс даст нам сделать это просто так, — прикинул я. — И даже если…
— Долбанному Ларсу даже не обязательно знать, — продолжал Брик. — Я могу сделать фото или видео, пока он занят Дианой, или что-то в этом роде. За его спиной. Зато можешь себе представить выражение лица этой блондинистой суки Джейн, когда мы показываем ей, как ее подругу трахают в задницу, или как та кричит и дергается, пока Ларс обрабатывает ее?
— Да, и я также могу представить выражение наших лиц, когда копы бросят нас в тюрьму, — скептически произнес я.
Вот только в тот момент я все-таки представил Джейн и то, как она отреагирует. Я думал о ее сладком сексуальном теле и о том, как она ходила по школе с ее покачивающейся грудью и короткими юбками. Я думал о том, что мы могли бы заставить ее сделать. И как сильно она будет нас ненавидеть. Я знал, что это безумие. Это не было похоже на то, что я голодал по сексу или что-то в этом роде. Моя сестра была со мной в любое время, когда я хотел ее, не говоря уже о Пенни. А теперь еще была (пока что) Диана. Но я не мог сдержать свои мысли. Или тот факт, что они сделали мой член твердым.
* * *
Я всегда сообщал Пенни, когда собираюсь прийти, чтобы она могла заковать себя в цепи для меня. Она не делала это постоянно, но иногда просто не могла с собой поделать. Она смертельно боялась, что однажды я могу не появиться, и она окажется в ловушке, пока ее родители не вернутся домой и не найдут ее. Это ее очень пугало, но, как я уже сказал, иногда она просто не могла устоять. И она никогда не знала, смогу ли я однажды осуществить свою угрозу и привести с собой еще нескольких парней. Я думаю, что незнание и риск быть пойманным были частью того, что заставило ее сделать это, наряду с ощущением полной беспомощности. Всякий раз, когда я находил ее такой, она была такой горячей, что практически кончала, как только я прикасался к ней. Иногда, если бы я мог сдерживать себя, я бы дразнил ее, вообще не занимаясь с ней сексом. Я бы просто отвязал ее, несмотря на ее просьбы и мольбы, а затем смотрел бы, как она разочарованная уходит. Хотя, думаю, это бы не случалось слишком часто.
* * *
В следующий раз, когда мы с Бриком пошли навестить Диану, я напомнил Ларсу о его обещании применить к ней газовую горелку. Так он и сделал. Он подвесил ее за запястья, подняв ее ноги выше пола, точно так же, как он сделал с сестрой Пенни в первый раз, когда я был там, и ходил вокруг ее обнаженного тела, прижигая ее тут и там пламенем. Господи, звуки, которые она издавала, были невероятными! И то, как она дико металась, извивалась и пиналась, почти заставило меня кончить от просмотра. Он сильно обжег ее грудь, проводя пламенем по ее соскам, пока через некоторое время они не почернели. Он также опалил ей спину, задницу, подмышки и, наконец, промежность. Ему приходилось быть осторожным, чтобы избежать ее безумных пинающихся ног, но несколько ожогов на бедрах убедили ее попытаться держать их под контролем, по крайней мере, настолько, что он сжег ей лобковые волосы. Тем временем Брик достал свой сотовый телефон и заснял его на этом занятии, большую часть времени оставаясь позади Ларса, чтобы он этого не заметил.
— Хорошо, — наконец сказал Ларс, повернувшись к нам, а Брик тут же поспешно сунул телефон в карман. — Кто-нибудь еще хочет сжечь маленькую еврейку?
Диана молила о пощаде, и я не мог устоять. — Не снимай это, черт возьми, — прошептал я Брику, затем подошел и забрал у Ларса горелку. К настоящему времени она девушка настолько утомилась, что ее борьба стала намного слабее, но она все еще корчилась и извивалась в тщетных попытках спастись от пламени и все еще сотрясала стены своими криками. Я обжег ее некоторое время, затем передал очередь Брику, но в конце концов она потеряла сознание.
— Черт, — огорчился Брик. — Я только начал.
— Сейчас я покажу вам, как ее разбудить, — приободрил нас Ларс, забирая у него горелку. — Вы, парни, схватите ее за ноги и разведите их.
Мы с Бриком, стоя по обе стороны от безвольно висящего тела Дианы, взяли по одной из ее ног и потянули их в стороны. Ее киска была обнажена и открыта. — Держите крепче, — предупредил нас Ларс. И он направил пламя факела прямо в ее пизду.
Это ее разбудило. Я изо всех сил сжимал ее ногу, но едва мог удержать ее, поскольку ее тело судорожно дергалось и корчилось, а нечеловеческие вопли, исходившие из ее рта, затмевали все, что было раньше. Ларс продолжал жечь ее еще несколько секунд, и я думал, что она снова потеряет сознание, но она этого не сделала.
Когда мы отпустили ее, Ларс снова предложил факел Брику, но тот был занят, срывая с себя одежду. — Боже, мне нужно ее трахнуть прямо сейчас! — выдохнул он вне себя от возбуждения.
Я чувствовал то же самое, и я тоже уже разделся, наблюдая, как Ларс сжигает Диану. Ларс пожал плечами и опустил ее на пол, на который она свалилась мешком не в силах стоять на ногах. Ее тело продолжало корчиться в агонии и издавать крики боли. Брик все еще снимал туфли, когда я навалился на нее сверху, и услышал, как он выругался; но его слова были заглушены ее ужасным криком, когда я сильно всадил свой член в ее измученную киску и начал брать ее страдающее, покрытое ожогами тело так злобно и жестко, как только мог. В ней не осталось сил бороться, но она продолжала кричать и визжать, пока я не закончил.
Следующим ее взял Брик, и должен сказать, что он продержался дольше, чем я. Но просто наблюдая за тем, как он трахает эту измученную, беспомощную, вопящую, плачущую, когда-то гордую девушку, я сразу же снова почувствовал возбуждение.
Когда он закончил, Ларс тоже разделся, нагнулся и перевернул Диану на живот, заставив ее снова закричать, когда ее измученные груди прижались к твердому полу. Он поставил ее на колени, раздвинул ее ягодицы и сильным толчком вонзился ей в задницу. Диана сходила с ума. Ее груди теперь свободно висели под ней, раскачиваясь взад и вперед, пока Ларс накачивал ее тело; но затем он скользнул руками и крепко сжал их, сжимая и выкручивая, зажимая почерневшие соски между пальцами. Я хотел было встать перед ней и засунуть свой член в этот открытый рыдающий рот, но Брик вытащил свой сотовый телефон и снова снимал происходящее под углом, недоступным для зрения Ларса, поэтому я решил подождать.
Однако позже я трахнул этот рот и сделал много других вещей, как и все мы. Потом, когда мы наконец все опустошили свои яйца по нескольку раз и я было подумал, что мы уже всё закончили, но тут Ларс сходил наверх и привел собаку.
Диана ДЕЙСТВИТЕЛЬНО не хотела этого делать. К тому времени она была настолько измотана и полна боли и агонии, что едва могла двигаться. В последний раз, когда я трахал ее, это было почти как трахать труп, если не считать стонов и рыданий, а сил у нее едва хватало даже на это. Но вид собаки вернул ее к жизни. Она вскрикнула, и сумела подняться на четвереньки, попытавшись уползти. Конечно, идти ей было некуда. Ларс стоял там, держа собаку на поводке, наблюдая, как она слепо отползает, крича: — НЕТ! НЕТ! БОЖЕ НЕТ! Пока она снова не утомилась и не рухнула на пол у дальней стены, дрожа и скуля. — Нет…, — она застонала, задыхаясь. — Нет, пожалуйста... пожалуйста... нет...
— Я же говорил тебе, что заставлю тебя трахнуть мою собаку, еврейка, — ухмыльнулся Ларс. — И ты сказала, что сделаешь, помнишь? Ты обещала. Помнишь? Когда я использовал на тебе эти красивые маленькие булавки? Ты хочешь, чтобы я сделал это снова, чтобы напомнить тебе?
Диана издала звук, который я даже не могу описать. Затем она снова начала хныкать, повторяя «пожалуйста» снова и снова и пытаясь сказать другие вещи, которые даже не были похожи на слова. Ее очень сильно трясло. Собака издала низкий рычащий звук. Я не мог сказать, что это была за собака, но она была большая, коричневая, лохматая и выглядела не очень дружелюбной.
— Собака теряет терпение, еврейка, — угрожающе произнес Ларс. — Я же говорил тебе, ему нравятся человеческие девушки. Его не волнует, жиды они или кто они. Для него все равны. А теперь почему бы тебе не прийти сюда и не быть с ним вежливым. Потому что, если я отпущу его и заберу тебя, тебе это понравится гораздо меньше, это я тебе точно могу обещать.
