—Ну сама же понимаешь, что вложенные в тебя установки влияют на твои приоритеты?
— Мама, — решил высказаться, хотя и полностью не был в контексте происходящего, — это неправильно и жестоко подвергать усомнению мысли и приоритеты Веры. Как бы то ни было, она разумный человек, имеет свои… да просто она имеет право сама выбирать. Что ей нравится, а что нет!
— Ты прав, — улыбнулась она, — да и она права, просто для меня ваша правота так мучительно жестока! Это сложно. Почти…
— Мама, ну, о чем ты говоришь? Мы с тобой!
— Девочка моя, ты не все понимаешь. К сожалению или к счастью.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила сестра.
— Удивительно, но практически нормально, — ответила мама, доедая приготовленный Верой салат, —ладно, пойду к себе.
— Лучше ко мне, поговорить нужно! — не вполне искренне улыбнулась Вера.
— Ну пойдем, — мама пошла на выход, за ней сестра, оглянувшись ко мне жестами показала, чтобы действовал по плану, дождался ее звонка, после чего тоже шел в ее комнату. А уж там… ну все понятно.
Я метнулся к себе, взял мобильник, поставил его на беззвучный режим. На всякий случай. Включил комп, хоть посмотрю, что в мире происходит! Не то, что меня сейчас это сильно интересовало, но нужно себя как-то занять, пока они там беседуют. При мысли о том, что сейчас они обсуждают, глаза вообще перестали фокусироваться на картинке, во рту пересохло, а член стал оживать. Так просидел в полу прострации несколько минут, в голове формировались неясные образы, воображение отказывало представлять, что за слова нашла Вера для уговоров нашей мамы, хотя она говорила что-то о письме бабушки, адресованном матери.
В общем, полчаса до того, как завибрировал мой мобильник я провел как на иголках. Услышав вызов вскочил со стула, бросил взгляд на заставку компьютера, подумал, что как включил его, со стартовой страницы никуда не ушел, не до того, зачем включать было? На ватных ногах отправился в комнату сестры. «Ноги ватные, зато член каменный, стоит в предвкушении», — подумалось. Отворил дверь в ее комнату, блин, зрелище не для слабонервных: Вера лежит обнаженная на кровати, мама на коленях, тоже в неглиже, не видно, но, судя по всему, языком обрабатывает клитор дочери, та постанывает, глаза открыты, но взор затуманенный, кажется, даже не заметила моего присутствия. На первом плане – мамины ягодицы, далее ямочки на пояснице, одной рукой массирует грудь сестры, вторая скрывается у себя в промежности, подошел, но сразу войти во влагалище не решился, встал сзади, взял ее за талию, головка в сантиметре от поблескивающих, сочащихся смазкой внешних губ. Мама вздрогнула под моими руками, словно от неожиданности, но пригласительно двинула попкой, дескать, что встал, добро пожаловать, входите, даже ногу отодвинула чуть, упрощая доступ к месту.
«Блин! Что! Я! Делаю!» — проскользнуло в сознании, головка, раздвигая губки скользнула во влагалище… «Боже, я в ней, в своей маме! Это невероятно!» уверенное движение вперед, до упора, член погрузился полностью, скрылся из виду в женской плоти, ощущение тепла, тесного объятия, не такого тесного, как у Веры, но и не скажешь, что из этого места на свет появилось двое детей…
— Я так люблю тебя, — «господи, что за нелепая фраза здесь и сейчас, когда я занят ЭТИМ с мамой?» — подумалось мне, но как это кайфно, двигаться вперед назад в этой тесноте!
— Да, — невнятно прозвучало — я чувствую, как ты меня любишь… всей своей киской… — дальше что-то вроде смешка, но руки Веры на ее голове требовательно напряглись, вжимая ее лицом в промежность, дескать, не отвлекайся, действуй, потом говорить будете! Мы последовали этому беззвучному приказу, мама активнее заработала языком и губами, я – ускорил возвратно-поступательные движения, вколачивая свой член в нее, через ее тело мои движения передались сестре и это стало последней каплей, ввергая ее в безумие оргазма, она пронзительно закричала, сжимая бедрами голову мамы, после чего откинулась на кровать.
— Мля, не думала, что это будет так… невероятно, — произнесла сестра своим низким, грудным голосом, от этих слов я почувствовал, что скоро тоже кончу.
— Хочу… в попку, — раздался голос матери, — мне так этого не хватает!
Не сразу сообразил, что это мне, но она шевельнула тазом так, что на очередной фрикции я вылетел из нее.
— Давай, вставь чуть повыше!
— А это не больно? — спросил я, имея в виду, тебе не будет больно? Она поняла это по-своему:
— Дурачок, мужики тащатся от анала, а мне будет только приятно!
Я поднял скользкий от обильных маминых выделений член, ввел его между ее булочек, вот оно, тесное колечко сфинктера, легкое нажатие, он спокойно пропустил головку, давление и член полностью в кишке, ощущение немного отличается предыдущего, не лучше, не хуже, просто – иначе! Но психологически кайф даже больше, чувство, что эта большая самка подчиняется мне, пропускает даже в самое потаенное – это чувство охватило меня, заполнило без остатка, мама, освободившись от удовлетворения дочери повернула голову ко мне, ее глаза лучились внутренним светом, она прикусывала нижнюю губу, после заговорила:
— Давай, давай сынок, ах, кончи в меня, наполни своим семенем! Да, да, ах!
Ее большие груди («сиськи» — подумал я) приятно колыхались в такт моим бешенным движениям, я оторвал одну руку от ее бедер, попытался поймать и сдавить торчащий сосок до боли, яйца били по маминой промежности со влажными шлепками, влагалище сочилось соками, поймал начал, сжимать, но тут она закричала в исступлении и в голове у меня взорвался фейерверк!
Я кончал утробным рычанием в мамину попу, толчок за толчком, наверное, целую минуту. После чего выскользнул из нее и свалился на коврик, глядя как из не закрывшегося колечка начинает вытекать моя сперма. «Сестра была права» — подумал я, — «это невероятное наслаждение»! Кончить в маму, услышать, как под моим членом кончает она. После этого и умереть не жалко.
— Паш, ты как там, дышишь? — раздался голос сестры. Видимо она уже пришла в себя после бурного оргазма, — хорошо, что отец надрался, а то бы услышал вас.
Сильные руки матери подняли мою немаленькую тушку и положили на кровать, рядом с Веркой, сама легла с краю, подперев меня сначала грудью, после прижалась всем телом.
— Ох, что за непотребство мы здесь натворили! Я умру от стыда, если об этом кто-нибудь узнает, — раздался более звонкий голос мамы, — но ты права, неприлично до ужаса, но это так невероятно возбуждает и такое острое удовольствие! Ни с кем меня так не накрывало!
— А ты что скажешь, Паш? — снова более низкий голос сестры.
— Еще в себя не пришел, но присоединяюсь. Это было нечто!
— То-то же! Я плохого не посоветую!
— Это как сказать, — снова мама, — вообще то, чем мы занимались незаконно и аморально, Вера.
— Увы, другого выхода нет. В первую очередь у тебя, мама. Хотя…
— Что «хотя»?
— Если честно, выход есть. Но не такой приятный и не факт, что сработало бы. Ты могла взять у меня кровь, выделить плазму, перелить себе и надеяться, что весь комплекс вирусов передастся. Единственный надежный способ передачи – секс.
— Почему отец и мать Петра пошли по такому странному пути передачи?
— Контроль. Им не хотелось неконтролируемого распространения химеризации в человеческой популяции. Хотя они и уверены в результате своей работы, 100-процентной гарантии нет, кто знает, что вылезет через несколько десятков лет? Кроме того, они не хотят облагодетельствовать всех, к примеру, своему сыну они не хотят его передавать, резонно считая его паразитом. Ну мы об этом уже говорили.
— И чего теперь ожидать мне? — спросила мама.
— Потемпературишь недельку, пока вирусы заражают все клетки организма и перестраивают их. Потом еще неделю будешь носителем, способным передать комплекс через незащищенный половой контакт, кстати, орально и анально он не передается. Потом ограничений нет, кроме костной ткани, она у тебя до конца дней останется более слабой, поэтому придется быть осторожной, усиленные мышцы могут и повредить кости. Но в принципе, и мышцы обычного человека на это способны при сверхусилии, однако выход на такой режим работы сознательно невозможен, а вот мы можем вызывать его и осознанно. Что еще? Ах, да, через пару недель – месяц сходи на проверку к своему онкологу, метастазы должны будут рассосаться, а объем основной опухоли уменьшится. Хотя может и полная ремиссия наступить, при оптимистичном развитии процесса.
Я рассмеялся.
—Что ржешь? — удивилась сестра.
— Представил, как мы выглядим со стороны. Я, голый лежу посередине, слева от меня лежит, прижавшись ко мне голыми сиськами младшая сестра, справа – обнаженная мать, перемазанная моей спермой и твоими соками.
— Дверь! — всполошилась мама, подхватилась и пробежала ко входу. А ведь я ее только прикрыл, но на замок не закрыл! То есть, проснись отец, он мог застать нас в самом разгаре процесса.
— Закрыла, — успокоено сказала мать, защелкнув замок и задвижку, погрозила мне пальцем, — неосторожно, Паша!
