Стыд пришёл сразу, тяжелый и горький, но под ним, где-то глубоко тлело страшное постыдное облегчение: случилось то, о чём я боялся даже думать. Ещё какое-то время я просидел с закрытыми глазами. Потом, аккуратно сложил трусики и спрятал в ящик тумбочки рядом с креслом.
— Завтра всё уберу и постираю, к чёрту всё, — сделал я заключение.
Стоя под струями горячей воды я всё ещё пытался смыть стыд, но ничего не вышло. Мысли о содеянном преследовали меня каждый миг.
— Нет, больше такое не повторится, — пообещал я себе вытирая капли воды полотенцем.
...
6'45 писк будильника известил о начале рабочего дня. Я поднялся с тяжелой головой и противным липким ощущением стыда, понимая, что вчера случилось нечто неправильное. На кресле валялся грязный халат, я в порыве злости схватил его, достал из ящика тумбы трусики племянницы и закинул их в стиральную машину. Лёгкий завтрак, чашка кофе с сигаретой на балконе. Почему-то мысли постоянно возвращались во вчерашний день, не смотря на то, что я всеми силами старался отогнать приятные, но навязчивые образы.
9'00 завод, еженедельная планёрка с работниками. Довожу планы руководства, выслушиваю требования специалистов, всё как обычно. Но ощущение, что на меня все смотрят укоризненно не покидает ни на миг, словно все знают о произошедшем вчера. Голос чуть дрожит, ладони потные, замечаю ехидные взгляды. Пытаюсь избавиться от липкого страха, отпускаю людей на рабочие места. Работа закипела, завыли станки, громко заухали прессы. Я спешно шёл в кабинет чтобы избавиться от цепких взглядов.
Пиликнул телефон в кармане, я машинально извлёк его.
"Привет, дядечка, как тебе мой подарок?" — сообщение от Маши словно ударило обухом и моё лицо залило жаром.
Я не ответил, лишь чертыхнулся и ускорился, спрятав гаджет обратно в карман. Второе сообщение пришло, когда я уже был в кабинете.
"А я пол ночи думала о тебе"
И фото тех самых трусиков на юном теле с разведёнными в стороны ножками. Я стоял посреди кабинета, глядя в экран, и чувствовал, как кровь снова приливает вниз. Пальцы сами напечатали:
"Маша, прекрати! Ты не понимаешь, что делаешь"
Ответ пришёл почти мгновенно:
"Не-а," — и хитрый смайлик.
Я закатил глаза и бросил телефон в ящик стола. Понимание, что всё так не закончится не покидало. И решения я придумать не мог. Пожаловаться Ире и Олегу, представляю себе их реакцию, да и своих проблем у них хватает. Поговорить с ней на едине, я уже не уверен, что выдержу её натиск. Чёрт, нужно было раньше чесаться, до её совершеннолетия.
Стук в дверь заставил меня вздрогнуть. Я пригласил войти. В кабинете появились несколько слесарей. Тех самых, которые ехидно смотрели во время планёрки. Ощущение страха снова словно холодными щупальцами охватило меня.
— Михал Саныч, мы тут от всего коллектива, — начал один из мужчин, — у вас вчера был, своего рода, юбилей.
— Поздравляем вас с прошедшим днём рождения. — продолжил другой и от коллектива вручили мне пакет с элитным коньяком и коробкой конфет.
— Спасибо, друзья, — я буквально с облегчением выдохнул, — я очень ценю ваше внимание.
Когда все вышли я устало опустился в кресло и закрыл глаза. Нужно отвлечься, работа сама себя не сделает. Я с головой погрузился в отчёты и планы.
Мне почти удалось настроиться на рабочий лад, но снова пиликнул телефон. Борясь с собой я взял девайс и открыл сообщение. На фото тот же ракурс, но трусики сдвинуты в сторону. Лобок с интимной дорожкой волос и девственно гладкие губки.
"Я намокаю каждый раз, когда думаю о тебе"
— Да чтоб тебя! — со злостью выругался я, чувствуя новый прилив возбуждения.
Уже хотел написать гневный ответ, но дверь в кабинет открылась без стука и я едва успел выключить экран.
— Евгений Викторович, — я поднялся с кресла, приветствуя начальника цеха, — доброе утро.
— Здравствуй, Миша, я зашёл тебя поздравить с юбилеем. Не важно выглядишь, видимо, вчера хорошо погуляли? — мужчина расхохотался.
— Да, немного усугубил, — усмехнулся я нервно, чувствуя как горят щёки от мысли о вчерашнем.
— Ну, если работы не много, можешь сегодня взять отгул, отоспишься за одно.
— Я бы может и взял, да отчёты нужно срочно подать, спасибо.
— Хорошо, тогда вечером зайди ко мне, немного тебя подлечим.
Я лишь кивнул в ответ. До жути опасался, что прийдёт новое ещё более провокационное сообщение при начальнике. Но Евгений Викторович уже вышел.
— С этим нужно что-то делать, — тихо сказал я сам себе.
День незаметно клонился к вечеру. Маша меня больше не дёргала, но мысли о ней не покидали. Несколько раз я останавливал руку, чтоб не посмотреть фото ещё раз. Я понимал, что изменить это всё будет нереально трудно, но делать что-то нужно. К счастью, начальник после обеда заглянул и сообщил, что срочно вынужден уехать. С работы я спокойно отправился домой.
Магазин, парковка, лифт, уставший и измученный я стоял, прислонившись головой к холодной стенке в ожидании, когда смогу просто забыться. Дверь лифта открылась...
— Маша?
На меня смотрела улыбающаяся девушка в короткой клетчатой юбочке плиссе и белой блузке завязанной на узел под грудью, с рюкзачком в руках. Высокие полосатые гольфы и длинная толстая коса русых волос через плечо добавляли образу школьницы особого шарма.
— Что ты тут делаешь?
— Ты обещал помочь мне подготовиться к экзамену по математике, помнишь?
У меня пересохло в горле.
— Только давай без разврата, пожалуйста, — взмолился я, чем вызвал звонкий смех племянницы.
— Я буду прилежной ученицей, — она нарисовала пальцем крестик на груди и снова хитро прищурилась.
Её внешний вид подразумевал обратное, но я подумал, что это не плохой шанс поговорить и избежать проблем в будущем. Войдя в квартиру Маша хотела что-то сказать, но я строго остановил её:
— Мы пришли заниматься математикой, не забывай.
— Оох, я помню, — насупилась девушка.
— И никаких... — я пригрозил пальцем, — ты меня поняла?
— Поняла.
Не смотря на все увещевания за столом она постоянно норовила прильнуть ко мне, прикоснуться, даже пару раз пыталась поцеловать изображая радость, когда получалось что-то решить. Когда она потянулась за укатившимся карандашом, демонстрируя прелестную попку обтянутую белыми трусиками. Между ног ткань была мокрая, почти прозрачная. Моё терпение лопнуло.
— Маша, нам нужно серьёзно поговорить, — начал я сиплым голосом.
— Я вся внимание, — обрадовалась она.
— Ты понимаешь, что... вот это всё... — я пытался подобрать слова, — оно не правильно? Так быть не должно.
— Почему?
— Ну... — я аж кашлянул, — мы родственники, кровные родственники, а такое поведение между нами...
— Ничего страшного не произойдёт, дядечка, — Маша смотрела на меня невинными глазами, — я безумно люблю тебя и ты это знаешь.
— Но это не та любовь...
— Та, поверь, — она взяла мою руку и притянула к груди, — почувствуй как бьётся моё сердце рядом с тобой.
Маша прижала мою ладонь к упругой округлости, от чего меня прошиб пот. Она с упоением наблюдала за моей реакцией.
— М-маша, — просипел я, — я так не могу.
Голова кружилась от перевозбуждения, а член до боли пульсировал в штанах. Мысли путались и я понимал, что сдаю позиции без боя.
— Ох, что-то мне нужно остыть, я же обещала без разврата. — эта улыбка, хитрющая хищная, она поняла, что коготок увяз, — Пойду умоюсь.
Не дожидаясь ответа она убежала в ванную. А я не мог подняться из-за стола, чтобы не показать торчащий бугор на брюках. Ох чертовка, как же я её недооценил.
— Дядечка, — Маша появилась в проёме двери с чистыми трусиками на пальце, — ты что, постирал их?
— Я... А... Э...
— Неужели ты их так сильно испачкал? — рассмеялась она, — Ну, это легко исправить.
С этими словами она задрала юбочку демонстрируя точно такие же трусики и потянула их вниз. Сердце пропустило удар, когда моему взору открылась та самая узкая дорожка волос на лобке. Маша протянула мне интимную деталь, ещё тёплую от её тела и влажную от возбуждения.
— Я хочу, чтоб мой запах всегда был с тобой, если ты испачкаешь и эти трусики, я принесу тебе другие, но у тебя всегда будет частичка меня.
Я сидел словно парализованный , рука сама потянулась, но я в последний момент отдёрнул её, словно обжёгся.
— Нет, Маша, так нельзя, нужно прекратить это, — голос дрожал и предательски срывался.
Она не обиделась. Просто шагнула ближе, присела на корточки прямо передо мной, так что юбочка задралась до самого верха, и я увидел всё: гладкие губки блеснули от соков, дорожка волосков аккуратно подстрижена.
— Ты же хочешь, — сказала она ласково, — я вижу, не противься.
Маша положила трусики на мою торчащую ширинку и нежно провела сверху рукой. Я едва сдержался, чтобы не кончить прямо при ней, невольно выдохнул со стоном. Это был её триумф.
— Сегодня я пойду домой, как и обещала, но ты знаешь, что я люблю и безумно хочу тебя.
Она поднялась, надела чистые трусики, поправила юбочку и нежно чмокнула меня в щёку. Словно ничего не случилось пошла к двери. На пороге Маша обернулась:
— Спокойной ночи, мой любимый дядечка. Я мечтаю однажды прошептать тебе это на ухо лёжа в одной постели.
Я остался сидеть за столом ещё минут десять, не шевелясь. Трусики лежали на коленях, тёплые, мокрые, пахнущие ею. Я знал, что этой ночью всё повторится, а утром я опять буду ненавидеть себя. Но в этот раз я оставлю их такими как есть, потому что она права, я безумно хочу её.
