Он всегда знал, что красота — это нечто, что нужно брать. Ни просить, ни заслуживать, а просто брать, пока она беззащитна перед твоей наглостью. Эта мысль жгла его изнутри, как дешевый самогон, с той самой минуты, как он переступил порог этой убогой квартиры и увидел ее...
Перегар, пот, старая еда, просроченный кефир в холодильнике — всё это слилось в один запах, который уже никто не чувствовал. Только приходящий замечал. Лена сидела в своём углу, на развалившемся диване, обёрнутая в мужскую рубашку, которая когда-то была белой. Сейчас — серая, с жёлтыми пятнами под мышками. В руке — стакан с водкой, смешанной с чем-то тёмным, может, колой. Она пила не для удовольствия. Пила, чтобы выключить мозг. Чтобы забыть, что она мать. Что у неё есть дочь. Что этот дом — не бомжатник, а последнее пристанище перед полным провалом.
Рядом — Виктор, с лицом, которое видело слишком много, но ничего не помнит… Не гость. Не друг. Просто мужик, который сегодня остался ночевать. На нём — растянутые треники, футболка с надписью "Don’t Care", которую он не снимал три дня. Он сидел, откинувшись назад. Свет из коридора ударил в комнату, как фонарь такси. Алиса стояла в проёме, заспанная, растрёпанная. Совсем молодая. Ей восемнадцать, но выглядела младше. На ней была шелковая пижама. Лёгкая, почти невесомая. Типа тех, что покупают в подарочных наборах, но никогда не носят по-настоящему. А она — носила. И сейчас шёлк, пропитанный теплом её тела, обтягивал каждую выпуклость, каждый изгиб.