Примечание автора:
Уважаемые читатели, все герои нижеследующего рассказа являются плодом фантазии автора и все совпадения с реальными являются чистой случайностью. Чесслово!
- -------------------------------
Великий питерский графоман Никифор Владиславович Ляпис-Юрецкий очнулся от тяжелого сна и с трудом открыл опухшие от беспросветной пьянки, продолжающейся уже вторую неделю. Он вспомнил позорную кастрацию своего драгоценного рейтинга, с таким трудом поднятого до невообразимых высот, и настроение его опять сильно испортилось. И башка, измученная многодневным злоупотреблением паршивого алкоголя, опять сильно заболела и потребовала своей ежедневной порции aqua vitae.
Никифор сквозь зубы злобно застонал, но голова от этого болеть не перестала.
"Надо выпить чегой-нибудь! А то сдохну сейчас!" — смекнул наш догадливый герой, отбросил в сторону грязный халат, которое он использовал вместо одеяла, и смог сесть на кровати. Его похмельная голова отреагировала на это сильным раскачиванием комнаты со всем ее содержимым, включая самого Ляписа. Из желудка к горлу стремительно рванула волна содержимого желудка, которую наш герой смог остановить только огромным усилием воли. Никифор вцепился в край кровати, чтобы не свалиться с нее во время десятибалльного шторма, бушующего в голове Ляписа.
— Ой-ой-ой! — заголосил он. Затем прозорливо констатировал свое состояние. — Лучше бы я не просыпался! Как же мне херово!!!
С трудом сфокусировав взгляд, обнаружил на прикроватной тумбочке бутылку с каким-то жидким содержимым. Протянул сильно трясущуюся руку, сграбастал сосуд с драгоценной влагой и жадно припал к горлышку.
— Что же ты делаешь, дурачина?! — совершенно неожиданно взвизгнул какой-то писклявый голос. — А вдруг ты вчера нассал туда? Ведь всегда ленишься ходить в сортир, как все нормальные люди.
Никифор чуть не подавился выдохнувшимся пивом, изрядно им облился и со страхом стал осматриваться в поисках источника обличительных речей. Но никого обнаружить не удалось. Пришлось вновь подлечить расшатавшиеся нервы парой глотков благодатной влаги.
"Надо же, что может с пьяных глаз причудиться!" — подумал Никифор и глотнул еще пива. — "Кстати этот голосок прав: это пиво по вкусу напоминает мочу. Может быть, я все-таки успел нассать в эту бутылку?! А-а, плевать! Если нассал, то это моя моча. Персональная!"
И успокоенный своими размышлениями про уринотерапию наш незадачливый герой прикончил бутылку и ловким отработанным движением запустил ее под кровать. В ответ раздался переливчатый звон, говорящий о том, что пустой сосуд встретился со своими подружками.
— Ведь побьешь когда-нибудь свои бутылки снова, порежешь ноги и будешь орать от боли, как больной слон! — сварливо констатировал тот же голосок.
— Ты хто? И хде ты?! — со страхом спросил Никифор. От ужаса у него проснулся жмеринский акцент, хотя всем вокруг Ляпис-Юрецкий говорил, что он коренной петербуржец в седьмом поколении. И вообще аристократ по рождению и по духу.
— Кто-кто?! Дед Пихто — вот кто! — хихикнул голос. — Разуй глаза, алкаш несчастный! И взгляни на комод.
Пейсатель все еще с трудом сфокусировал взгляд на комоде, стоящем прямо напротив кровати. На самом краешке сидел маленький красный дьяволенок ростом не более шести дюймов. Он кокетливо закинул одну ногу на другую и легонько покачивал миниатюрным копытцем. В левой руке он держал, как цветок, кисточку своего хвостика и время от времени нюхал ее. Аромат хвоста, видимо, ему сильно нравился, он улыбался очень хитро. Эта улыбка делала чертика похожим на старого морщинистого китайца, если бы не рожки и красный цвет всего представителя нечестивого племени.
— Ты мне кажешься? — истерично хихикнул наш герой. Перспектива поехавшей от алкоголизма крыши совсем его не радовала. Не нашел ничего лучшего, чем спросить дрожащим от волнения голосом. — А почему ты не зеленый?!
— Ты еще про розовых слонов спроси, кретин! — издевательски расхохотался дьяволенок.
— Но-но! Щас встану и как дам больно, животина рогатая! — осмелел почему-то Никифор и даже показал рукой, как будет "давать больно".
Дьявол с грохотом превратился в громадную копию самого себя. Его глаза с козлиными вертикальными зрачками с дикой ненавистью уставились в окаменевшего от ужаса пейсателя.
— Давай, попробуй! — это было сказано очень вежливо и негромко, но Никифор растерял всякие остатки неожиданно проявившейся смелости.
— Я, я, я..., — заблеял дрожащим голосом. — Я больше не буду. Дико извиняюсь. Бес меня попутал..., — еще больше испугался и затрясся, как осиновый лист.
Но дьявол, как ни странно, пришел в хорошее настроение, очень заразительно засмеялся и опять стал миниатюрным. Никифор с облегчением перевел дух, стараясь сделать это как можно более незаметно.
— Ладно, расслабься! — представитель адского племени очень благодушно махнул рукой. — Помнишь хотя бы, по какому поводу бухаешь до посинения?
— По-помню! — подобострастно ответил Никифор. — Отмечали... Сначала беду, а потом успех мой грандиозный.
— А в чем беда-то твоя была? — черт явно издевался, притворяясь, что не в курсе.
Но Ляпис благоразумно решил не дразнить гусей и поспешил объяснить:
— Меня эта..., у меня рейтинг порезали, — увидев вопрошающий взгляд дьявола, торопливо продолжил. — У меня эта..., рейтинг пер вверх, как на дрожжах, а его мне чик и порезали.
— Чего тебе там порезали? И кто порезал?
— Рейтинг мне порезали. Это такая хрень непонятная в виде числа, которое растет в зависимости от того, что ты напишешь на нашем сайте извращенцев-пейсателей. А порезали мой рейтинг почти до нуля злые люди. Вредители вот! — даже всхлипнул для убедительности.
— Вот так ни за что, ни про что взяли и порезали? — не поверил дьявол.
— Да вот те крест! — Никифор попытался перекреститься, но внезапно осознал свою промашку и в ужасе ждал наказания.
Дьявол был настроен благодушно и барским жестом велел продолжать.
— Совсем не за что зарезали меня, ироды! — облегченно зачастил. — Ну, а чо?! Писал я, писал свои произведения, радовал публику своим творчеством. Но публика — дура, творчества моего не понимала, смеялась надо мной и издевалась совершенно безбожно. А тут приходит ко мне мой приятель Витька Вонючий. Это он себе такое погоняло на нашем сайте выбрал. Он тоже пытается писать, но пейсатель из него, между нами говоря, совсем хреновый. Но пущай пишет, мне не жалко. Зато на его фоне мой талант вовсю сияет.
Никифор перевел дыхание и, заметив, что дьявол слушает, продолжил:
— Ну, эта... Витька прискакал ко мне. Ажник светится весь от радости. Грит, знаю, как рейтинг до небес поднять практически без всяких усилий. Ведь рейтинг-то это самое главное в нашем пейсательско-извращенческом ремесле. Если он у тебя большой, то все вокруг тебя прыгают и хвалят. А если маленький, то никто в упор не замечает. А я ему, то есть Витьке-Вонючке, и грю: а я, с..а-бл.дь, стараюсь-пишу, а все без толку. Уже на пятнадцать литплатформ (сокращение от "литературных платформ") со своим творчеством тыркался, а все без толку! На одних вовсе не замечают, а на других зловредно смеются и издеваются. Даже дураком неграмотным называют.
Ляпис расчувствовался и кулаком смахнул набежавшую слезу. Дьявол с сочувствием ждал продолжения. Никифор сморкнулся в ладонь и вытер ее о грязную простыню постели.
— Витька грит, что моему горюшку помочь легко и рассказал мне свой план. И надо же! Прав оказался, чертяка! — Никифор опять сконфузился и испуганно посмотрел на своего гостя. Тот заинтересованно слушал и наш герой продолжил. — Попер мой рейтинг, как говно из деревенского сортира, когда туда кинули пачку дрожжей. Я даже на радостях предложил этот способ своему другому дружбану — Федьке Клинтоноиду, чтобы он тоже свой рейтинг поднял.
— А кто этот Клинтоноид? — поинтересовался адский гость. — И почему его так зовут?
— Это тоже один из наших пейсателей с сайта. А прозвище получил, так как у него рожа такая же глупая, как у одного из самых замечательных президентов. Да и вообще, надо добавить, что у Федьки не толька морда глупая, но и сам он болван редкостный. Но дружбан наш с Витькой-Вонючкой. Поэтому мы его и терпим, чтобы было с кем на троих выпивать.
Дьявол понимающе кивнул головой.
— Ну, вот эта... Живем, мы, значицца, не тужим. Рейтинг растет, мы радуемся. А чо?! Делать ничо не надо. Написал какой-нибудь бред, то есть рассказец, публикуешь. Оценки сыпятся, как из ведра. А рейтинг наш с Федькой метеором вверх взлетает. И мы с ним себя чувствуем, как будто нам нобелевскую премию по литературе каждый день выдают.
— Ну, так это же жульничество?! — подмигнул лукаво дьявол.
— Ну да, вообще-то..., — застеснялся Никифор. — Но все так делают и я так сделал.
— Так уж и все?! — не поверил чертяка.
— Если не все, то большинство. Не делают так те, которым рейтинг до одного места. Ну, а нам с Федькой высокая цифирь — бальзам на израненные души.
— И как же вас замели? — дьявол требовал продолжения истории.
— Из-за неуемности нашего характера! — кротко и горестно кивнул головой Никифор. — Надо было тихой сапой жульничать, а мы разгулялись на всю ивановскую и про осторожность забыли. Вот нас и подбили, как ворон на взлете.
— Поэтому и пили сначала?
— Да, поэтому и пили. Хотели Вонючке п....лей навалять, что он не предупредил нас, как надо правильно жульничать, но он вырвался и убежал. Мы с Федькой горевали-бухали, а Витька — сволочь эдакая! — у своего дружбана закадычного Женьки-фетишиста отсиживался. Но через несколько дней опять приперся. Мы снова захотели его отп....ть, но сил не было после пьянки. А Витька давай тараторить про свой новый план, как всех объегорить и снова рейтинг до небес поднять. Федька Клинтоноид все еще был обижен на Вонючку, послал его на йух и ушел отсыпаться домой. А мы с Витькой сварганили новый рассказец, я его опубликовал под названием "Будь здоров, извращенец всех стран!" и мы опять стали раздувать мой рейтинг. Но теперь делали это с умом и шиш, кто нас на этом деле заметет. Витька поклялся своим зубом, что ни одна зараза не сможет покуситься на мой славный рейтинг.
