Маленький кабинет был похож на гробницу. Четыре стены, покрытые пробковой изоляцией, чтобы звуки не выходили наружу. На полу — толстый бежевый ковёр, впитавший пот и масло. Воздух пах антисептиком — резко, химически, как будто пытаются задавить запах плоти, — но сквозь него пробивался аромат чёрного тмина, тяжёлый, с оттенком горечи и древности. Музыка — тибетские поющие чаши — плыла по комнате, как дым над болотом: медленно, глухо, словно из другого мира. Звук был приглушён, будто кто-то положил ладонь на динамик, или, может быть, сама реальность здесь была заглушена.
Саша стоял у стола. Руки в карманах халата. Сердце — не в груди, а где-то в горле. Он ждал. Дверь открылась без стука. Геворг вошёл, как будто занимал больше места, чем позволяли стены. Его фигура — массивная, с животом, тяжёлым, как мешок с песком. Он не сказал здравствуйте. Не посмотрел в глаза. Просто прошёл, поставил сумку в угол, начал раздеваться. Саша вздрогнул. Попытался улыбнуться. Улыбка получилась кривой, как след от удара. Он хотел сказать что-то вроде сегодня будет особый массаж или давайте начнём с расслабления, но голос застрял. Горло сжалось.