Вечер в университетской библиотеке был похож на старинную гравюру — пыльная, тягучая тишина, пропитанная запахом перепревшего картона и клеёного переплёта. Жёлтый свет ламп падал на столы, как застывшая медь, выхватывая из полумрака шеренги фолиантов с потрёпанными корешками, исписанными рукой неизвестных аспирантов. Здесь время будто замедлилось, свернулось в клубок между страницами, где слова давно перестали быть живыми, а стали реликвиями.
Аня сидела у дальнего окна, склонившись над стопкой архивных материалов — дневников студентов эпохи застоя, выцветших от времени, написанных неразборчивым почерком. Она была худенькая, с бледной кожей, через которую просвечивали синие жилки на висках. На ней — хлопковая блузка, чуть помятая, с двумя верхними пуговицами расстёгнутыми. Ткань обтягивала её молодое, ещё не до конца сформировавшееся тело, подчёркивая маленькую грудь, едва намечающуюся под тканью. Каждое движение — поворот головы, наклон к столу — вызывало лёгкое трение материи о соски, делая их чуть более заметными, как два тёмных пятнышка под белым полотном.