Вторая глава повести «Под звуки жизни». Сюжет продолжает разворачиваться после событий первой главы «Под стук колёс».
Часть 1. Встреча на вокзале
Оля шла по перрону, ощущая вязкий утренний шум вокзала. Колёсики чемоданов, голоса проводников и пассажиров, шум отходящих поездов — всё смешивалось в тёплый, липкий коктейль. Воздух пах кофе, дизелем и чем-то ещё… странно личным, как будто ночь в поезде всё ещё стояла вокруг неё плотным облаком.
— О-о-о, кого я вижу! — Таня влетела как торнадо, маша руками так, будто спасала утопающего. И сразу же улыбка расплылась по лицу, как солнце после дождя. Яркое платье, сияющий макияж, волосы, уложенные с «это всего пять минут» — и при этом каждая прядь на месте.
Легко ткнула её в бок, как будто проверяя, живая ли подруга, и с широкой улыбкой добавила:
— Ну, подруга, давай, признавайся!
Оля успела только обнять её и легонько чмокнуть в щечку, почувствовав тот знакомый запах духов — и лёгкий аромат кофе, сладковатый, как торт, ещё не вынутый из духовки.
— Признаваться в чём? — старается говорить ровно, но Таня уже изучает её взглядом, будто рентгеном.
Щеки внезапно вспыхнули, словно кто-то подлил бензин в огонь.
"Неужели всё так очевидно?" — мелькнуло в голове.
— В том, почему ты одна. Где Саша? — спросила Таня.
— Саша… — пауза тянется чуть дольше, чем нужно. — Бросил меня.
— Урод, — мгновенно отстреливает Таня. — Мне так жаль…
Они останавливаются посреди людского потока, и Таня порывисто и крепко обнимает ее, прижимая к себе так, словно хотела отогнать весь мир и невзгоды прочь. В этих объятиях — странное облегчение, но и опасная близость к слезам. Через пару секунд Таня легко отстраняется. В её глазах мелькнула искорка — не только веселья, но и искренней тревоги. Она пытливо прищуривается и…
— А теперь признавайся дальше, — с хитринкой в глазах говорит она. — От тебя пахнет мужским парфюмом и… сексом. Вот это утренний коктейль! И улыбочка твоя — совсем не как у брошенной девушки, которая всю дорогу проплакала в платочек. Подруга, да ты выглядишь, как будто всю ночь… э-э-э… не спала по очень уважительной причине.
От этих слов внутри Оли пробудилась электрическая дрожь. Она не хочет, но память словно подсунула ей под нос заново — ту ночь, наполненную мягким светом купейного окна, приглушённым стуком колёс и… им.
Он сидел напротив неё в купе. Бокал вина чуть дрожал в его руке, а глаза горели каким-то тихим вызовом — будто он уже знал все её секреты и не собирался отпускать. Его пальцы коснулись её руки. Сначала осторожно, а потом всё увереннее, скользя по её запястью, словно изучая карту её тела.
Тогда было страшно и возбуждающе одновременно.
Оля как будто снова почувствовала тепло, которое медленно растекалось по коже, словно поезда на рельсах, мягко покачиваясь и убаюкивая их.
Она помнила, как внутри всё звенело — от прикосновений, от желания, от неопределённости. Как будто её душа внезапно забыла все правила и готова была к свободному падению, даже не спрашивая, что будет внизу.
Его дыхание было тёплым и слегка пряным — от вина или может от возбуждения. Голос низкий, чуть хриплый, когда он произнёс её имя… Его губы, мягкие и настойчивые одновременно.
Вагон покачивался, будто шепча, убаюкивая, а её тело откликалось на каждое касание — легкое, но настойчивое, будто приглашая к бездне, где не существовало правил.
Она дрожала, чувствуя, как его ладони обвивают её талию, пальцы впиваются в ткань кофты, словно в поисках.
Тени в купе сгущались, но в этих тенях оживала свобода — свобода быть собой, даже если это было впервые и, возможно, в последний раз.
Я никогда не думала, что позволю себе такое... — прокручивала в голове Оля, ощущая одновременно и вину, и какую-то смелость, о которой раньше боялась даже думать. — Это безумство, но какое сладкое безумство…
Она закрыла глаза и вспомнила, как их тела говорили без слов: легкие касания, осторожные, но решительные, поиски близости, которая вдруг стала самой настоящей необходимостью. Вагон качался, и в этом движении каждое проникновение казалось ещё сильнее, ещё глубже — будто весь мир сузился до этого маленького пространства огромного удовольствия, где не было ни прошлого, ни будущего…
— Давай, я же всё равно вытащу признание под пытками, — вернулся Танин голос, прерывая погружение. Она прищурилась и ухмыльнулась.
Оля краснеет еще больше и закатывает глаза, но уже чувствует — сопротивление бессмысленно. Эта женщина может вытянуть признание даже у отпетого уголовника.
— А дальше… я в поезде познакомилась с Виктором. Мы… — она отводит взгляд, — ну, в общем, мы очень… поладили.
— Поладили? — Таня смеётся так громко, что прохожие оборачиваются. Она смотрит на подругу с лёгкой насмешкой и доброй иронией. — Теперь это так называется? Да ты шлюшка!
Таня взорвалась смехом, и её звонкий голос наполнил весь перрон, привлекая пару удивлённых взглядов прохожих.
Оля резко смотрит на неё. Внутри что-то кольнуло — не обида, скорее, растерянность. И смущение. Её жизнь всегда была аккуратно выстроена: кофе по утрам, работа, совместная жизнь с Сашей и никаких посторонних мужчин и уж тем более "незнакомцев в поезде". Никогда — секса на первом свидании. А ведь это даже свиданием назвать нельзя. Просто два незнакомых человека волею судьбы и сервиса продажи билетов случайно оказались в одно время в одном купе. И теперь — она. Та, кто… да, переспала с мужчиной, имя которого узнала меньше чем за час до…
Сердце колотилось так громко, что казалось, его услышит весь вокзал. Страх, надежда и странное возбуждение сплетались в один узел, который никак не мог распутаться.
Неужели я действительно сделала это? А может, именно этого мне и не хватало?.. — думала Оля.
Ужас от нетипичного для нее поступка сливался с возбуждением, и всё это казалось чем-то одновременно запрещённым и невероятно притягательным
— Это не смешно, — выдыхает Оля, но щёки всё равно горят, а кулачки сжимаются.
— Конечно, смешно! — Таня схватила Олю за руку и потащила к выходу, смеясь так, что прохожие останавливались и поглядывали. — Ты, тихоня Оля, и «поездная интрижка»? Это гремучая смесь, подруга.
Таня на ходу слегка наклонилась к Оле, глаза сверкали, голос стал чуть тише, но с огоньком:
— Слушай, подруга, если бы ты не была такой милой занудой, давно бы покоряла мужиков пачками… Так что этот Виктор — просто счастливчик, а ты — настоящая авантюристка.
Она рассмеялась, хлопнула Олю по плечу и добавила:
— Ну всё, теперь буду звать тебя "королева поезда".
От этой дружеской шутки Оля сама захихикала и немного расслабилась. Прикольная у нее подруга — не соскучишься.
— Ты просто обязана рассказать мне все подробности, — снова защебетала Таня. — А тебе, после Сашки, срочно нужна ещё одна доза жизни. И, тебе повезло, у меня есть идеальный рецепт. И он не менее бодрящий, чем дорожный роман…
Оля идёт рядом, слыша стук каблуков по камню и всё ещё ощущая, как глубоко под кожей живёт прикосновение Виктора. Таня болтает о чём-то свадебном, но Оля — как будто на тонкой границе между двух миров: сегодняшней суетой и невидимой ночью, где её сердце ещё бьётся в такт стуку колёс. Внутри что-то тлело и манило. Сегодня — только начало.
