Я Береника, дочь правителя эдуев, мне 18 лет, все говорят, что я очень красивая. Я высокого роста, блондинка, с длинными ногами, узкой талией и округлой попкой и грудью. Много лет эдуи враждовали с арвернами. Мой отец говорил, что эдуи должны стать повелителями всей Галлии, и лишь арверны нам в этом мешают. Но вот однажды был заключен мир с арвернами, и для его закрепления меня выдали замуж за сына их вождя, которому тоже было 18 лет. Я не хотела выходить замуж за человека, которого я никогда даже не видела, и плакала перед отъездом, но моя мать сказала, что такова судьба всех принцесс. Что мой долг - подчиняться мужу и рожать ему детей, но зато в отличие от других женщин я избавлена от любой работы и даже от воспитания детей: всё за меня будут делать другие. Меня привезли в Немет - столицу арвернов – и там состоялось бракосочетание.
У меня никогда еще не было мужчины, и мне говорили, что в первый раз будет сначала немного больно, а потом очень сладко. Но в первую брачную ночь с моим мужем Верцингеториком мне было сначала больно, а потом все закончилось – муж залил меня своей жидкостью и уснул. И в последующие ночи все это происходило очень быстро, я ничего не чувствовала.
Буквально через несколько дней после свадьбы мы с мужем и свитой поехали в Рим. О, наконец-то я увижу величайший город в мире, - думала я всю дорогу. В Риме в первый же день мы попали на прием к какому-то важному сенатору. Там было много гостей, и среди них молодой римский патриций Марк Луций Цеатер, которого, как нам сказали, только что назначили послом к арвернам. Он был со мной очень любезен, я видела, что очень ему понравилась. На следующий день мой муж по приглашению сенаторов пошел в Термы (в баню по-нашему), куда я не могла его сопровождать, и Марк Луций любезно предложил провести для меня экскурсию по городу. Мы с ним сели в паланкин, который несли шестеро рабов, и так мы побывали и на Форуме, и на Палатине, и в других местах. Вряд ли бы мы смогли все это обойти пешком или в повозке – во многих местах в Риме такие скопища людей, что никакая повозка не сможет проехать. Я была восхищена громадностью и великолепием Рима, по сравнению с ним столица эдуев Бибракта – всего лишь деревня, равно как и столица арвернов Немет.
Побывали мы и на рынке рабов – там были толпы этих несчастных, выставленных на продажу. В одном из секторов рынка Марк предложил выйти из паланкина. Оказалось, в этой секции продавали рабынь для удовольствий. Молодых красивых девушек выводили одну за другой на подиум, где им приказывали раздеться, и они оставались совершенно голыми, а продавец вертел их в разные стороны, заставляя выпячивать то грудь, то попу, то наклоняться вперед, выставляя на публику голую попку и киску. И расхваливал их прелести и то, как они умеют ублажать мужчин. Зрелище это меня чрезвычайно возбудило, я представила себя в качестве такой рабыни, будто это меня выставили голой и заставляют делать всякие непристойные вещи. Мне страшно захотелось поласкать мою киску, которая прямо зудела от нетерпения, но я, конечно, не смела это делать при всех. Похоже, Марк что-то заметил, потому что он очень внимательно на меня посмотрел, и испугавшись что он может угадать мои мысли, я сильно покраснела. Так я стояла как завороженная, глядя на этих рабынь, и никак не могла унять дрожь в ногах и жар на моих щеках.
Вечером мы с мужем пошли в гости к еще одному сенатору, у него было что-то вроде частной вечеринки. Здесь все сильно отличалось от официального приема предыдущего дня. Среди гостей почти не было женщин – мы даже с мужем засомневались, стоит ли мне оставаться, но Марк Луций сказал, что мне не надо никуда уходить, сюда кто хочет приходит с женами, а кто хочет – без, но многие римляне устают от жен и иногда проводят время без них. Играла музыка, гости сидели или лежали на лавках, болтали без умолку, блюда менялись непрерывно, я никогда в жизни не пробовала столько блюд за один вечер. И никогда в жизни я не видела такой роскоши, хотя жила в двух королевских дворцах в Галлии. Повсюду в доме сенатора сверкало золото – золотые подсвечники, вазы, золотой орнамент на стенах. Сами стены были из красивого мрамора, на стенах картины с сюжетами из римской мифологии, довольно неприличные по сравнению с теми, что я видела в Галлии – на всех картинах голые женщины, танцующие или обнимающие голых мужчин, или даже в экстазе занимающиеся любовью. Пока мы ели, перед нами выступали рабыни-танцовщицы, на них почти не было одежды, а иногда они в танце полностью раздевались и танцевали голыми. Затем они уходили со сцены и убегали в кабинки, стоявшие в конце зала, вход в эти кабинки закрывался плотными занавесками. И вдруг я заметила, что мужчины, окружавшие нас, время от времени покидают трапезу и входят в эти кабинки. Мне стало интересно, я встала и пошла как бы в туалет, а сама прошла близко от кабинок – и услышала громкие стоны, мужские и женские. На обратном пути я подошла к кабинкам сзади, от стены, где, я надеялась, меня не заметят – ну а если что, скажу что заблудилась. И заглянула в одну из кабинок – там на ложе лежала голая танцовщица, а в ее горло мужчина заталкивал свой член – так глубоко, что я испугалась за нее; в другой кабинке лежала на боку другая голая рабыня, тоже не одна – сзади нее лежал один из гостей, тоже на боку, обхватив ее руками, и трахал ее в киску. При каждом погружении мужского члена девушка стонала. Еще я обратила внимание, что повсюду в кабинках были подтеки мужской спермы – на ложе, на полу, и на самих девушках были подтеки или засохшая корка из спермы. Меня так завело увиденное: я представила себя на месте этих девушек, голой рабыней, которую может трахать любой из гостей, – что не удержалась и начала ласкать мою киску. В этот момент мужчина громко застонал и начал кончать, изливаясь в девушку, и я чуть не кончила вместе с ним – но в этот момент заметила Марка Луция, который стоял возле одной из кабинок и наблюдал за мной. Я ужасно смутилась, покраснела и пошла к моему столу продолжать трапезу. Муж оживленно разговаривал с гостями. Я облегченно выдохнула - похоже, кроме Марка, никто ничего не заметил.
К сожалению, это был последний вечер нашего пребывания в Риме – ночью было получено известие о том, что король арвернов умер, значит мой муж должен был стать новым королем, поэтому мы уже утром следующего дня отбыли обратно в Галлию. По прибытии туда состоялась коронация. Верцингеторик стал королем, а я – королевой. Но радости от этого не прибавилось. Муж стал настолько занят делами, что совсем перестал мне уделять внимание, даже ночные его посещения стали очень редки, не говоря уже о том, что никакой обещанной сладости от соития с ним я не ощущала. Вскоре он и вовсе уехал на целых два месяца – укреплять отношения с союзными галльскими вождями. Я целыми днями скучала в столице арвернов, в этой захолустной деревне, где у меня не было ни моих родителей, ни подруг, оставшихся в Бибракте, и с грустью вспоминала поездку в великолепный Рим. Единственный кто меня немного развлекал, был Марк Луций, который теперь официально обосновался в Немете в качестве римского посла. Но приличия не позволяли мне проводить много времени в его обществе, к тому же меня окружали женщины, приставленные моим мужем, и мы не могли свободно разговаривать, как это было в Риме. Улучив минуту, когда рядом никого не было, Марк меня спросил, понравилось ли мне то, что я увидела в кабинках в тот вечер в Риме, в гостях у сенатора. Я покраснела, вспомнив как он меня застукал, но я не хотела признаваться КАК СИЛЬНО мне это понравилось. Собрав все самообладание, я приняла безразличный вид и ответила, что мне было любопытно посмотреть, что там делается, и это должно быть мне простительно, поскольку у меня мало сексуального опыта. Но попросила его никому об этом не рассказывать.
На самом деле я постоянно прокручивала в голове те картины, которые видела в Риме. Я заметила, что все рабыни для удовольствий имели бритые киски, очевидно мужчинам это нравилось, и вернувшись домой, я тоже начала постоянно выбривать мою киску. Каждый раз, когда я вспоминала этих девушек, я представляла, что я тоже одна из них – лежу в кабинке, залитая спермой, и жду следующего гостя, и вот он приходит и использует меня как куклу для совокупления, я вынуждена ему подчиняться и выполнять самые непристойные его желания. От этих мыслей я неизменно возбуждалась, начинала ласкать мою киску и почти всегда испытывала оргазм.
Мне с детства привили религиозное воспитание, я привыкла почитать Великого Бога и других богов нашего пантеона. На следующий день я пошла в храм, поскольку это был религиозный праздник, там было много народу. После службы в храме верховный друид подошел ко мне и попросил следовать за ним. Мы зашли в алтарь, где никого не было, и он мне сказал, что ему было видение: сам Великий Бог явился к нему и потребовал жертву – и этой жертвой буду я, Береника, королева арвернов. Друид сказал, что сегодня вечером я должна прийти к нему в храм, он отведет меня в священную рощу, где я должна оставаться всю ночь. Ко мне придет сам Великий Бог под видом человека, и я должна ему отдаться. В этом и была моя жертва. Я была в смятении и пыталась возражать – учитывая, что муж был в отъезде, как я могла пойти на такое, не получив его согласия? Но друид пресек мои возражения. Великий Бог требует жертву, - сказал он, - если откажешься, тогда я завтра соберу народное собрание и потребую другую жертву – умертвить твоего младшего брата (который жил у арвернов в качестве заложника, так же как у эдуев жили в заложниках родственники моего мужа), чтобы умилостивить Великого Бога. И если собрание согласится – а оно согласится! – то твоего брата завтра же принесут в жертву. Это была ужасная, но реальная угроза – друиды иногда приносили в жертву людей, обычно это были пленные воины, но иногда по особым случаям могли принести в жертву и кого-то из соплеменников. Я была вынуждена согласиться – я не могла даже в страшном сне себе представить, что арверны принесут в жертву моего маленького Тесея. Не говоря уже о том, что после этого, из-за убийства заложника, эдуи могли начать войну с арвернами – и тогда что будет со мной, не убьют ли арверны и меня, дочь вражеского правителя, принеся еще одну жертву богам. Лучше уж пойти сейчас на жертву не столь большую – тем более что отдаться Великому Богу, наверное, не является грехом? Или является? Мысли путались у меня в голове, когда я готовилась к этой жертве, принимала ванну, смазывала тело душистым маслом, начесывала волосы чтобы казались пышнее, наносила краску на лицо, надевала мое лучшее платье. Я думала, что ожидание жертвы заморозит мою душу и тело, но к моему удивлению, мое тело совсем по-другому реагировало на мысли о том, что мне предстоит соитие с посторонним мужчиной, пусть даже и богом. Я все больше возбуждалась от этих мыслей, к наступлению ночи моя киска была уже мокренькой, и я ничего с этим не могла поделать.
