— Я уже поступаюсь всем, что было со мной до этого. Но только на время отдыха. Итак?
— Тогда вечером?
— Нет, прямо сейчас! Я хочу сделать это сейчас! Вы можете?
— Пф... Всё же давай на ты, а то мы постоянно возвращаемся к тому, с чего начали...
Потом Ира пыталась понять, как невинный обед закончился так шокирующе: она сама предложила себя этому мужчине, навязалась, легла под него. Без всякой игры, соблазнения, «периода привыкания и адаптации». Может, на неё повлиял ночной опыт с девушкой, или захотелось уже решить для себя окончательно этот мучивший её три дня вопрос? Или вид загорелого красивого мужчины наложился на разгорячённое ласками тело? Как бы то ни было, слова были сказаны, согласия получены. Семён встал, подал ей руку, сжал её ладонь в своей и повёл в её домик.
На входе в гостиную он пропустил её вперёд и прикрыл дверь:
— Чур без обид, и ты будешь делать то, что я попрошу?
— Я готова. Что ты хочешь. Только без боли, пожалуйста.
— Клянусь, если тебе не понравится, только скажи, и всё закончится. Разденься.
Снимать было немного: туника и купальник. Ира скинула всё и осталась стоять посередине комнаты. Семён обошёл её со всех сторон, внимательно разглядывая уже загоревшую, покрасневшую на спине и груди кожу, белые полоски купальника и выпуклую белую задницу. Он разглядывал её как автомобиль, как скаковую лошадь, и она невольно ёжилась от этого цепкого взгляда. Его глаза скользили по изгибам, задерживаясь на груди, бёдрах, вызывая лёгкую дрожь предвкушения.
— Вставай на колени!
Она встала.
— Наклоняйся вперёд. Ляг грудью на пол, попу вверх! — командовал он, продолжая нарезать круги вокруг неё.
— Теперь руками разведи булочки. Да, сильнее!
Ира лежала лицом на циновке и руками разводила ягодицы. Она чувствовала, как через раздвинутые половые губы внутрь набирается воздух. Всё случилось так быстро и неординарно, что у неё опять закрались сомнения в удачности своего решения. Ей было мучительно стыдно и, одновременно, она была полна решимости закрыть этот вопрос. Его дыхание обжигало кожу, пальцы слегка коснулись складок, разводя их шире, и лёгкое возбуждение начало нарастать, смешиваясь с унижением.
Семён, распахнув глаза, пожирал её взглядом. Потом подошёл и присел у неё около вздёрнутого вверх таза. Ира подглядывала за ним из-за плеча и, кажется, даже чувствовала его дыхание своей кожей.
— Ну и как ты себя чувствуешь в таком положении? — спросил он.
— Как жаба, придавленная цаплей.
— И никакого желания?
— Наверно, оно должно быть, если я сейчас типа шлюха?
— Да точно, прости! По легенде ты просто сгораешь от желания! — засмеялся Семён. — А КАК ты хочешь?
Ира на секунду задумалась — надо было подержать игру.
— О, начальник, ты и вопросы задаёшь! Я хочу, чтобы мощный самец взял меня своим твёрдым членом туда, куда только сможет его засунуть!
— Мадам знает толк в словесных извращениях.
— А мадам только ими и живёт, так как у неё всё только на словах. Некому эту шлюху поиметь хорошенько. И она скучает, скучает...
— И что мадам делает, когда хочет... гм... физической любви?
— Обычно она лежит в своей комнате и трогает сама себя, думая о несбыточном, но сегодня у неё в распоряжении есть член, и она подставит ему свою мокрую от желания дырку.
— А как она себя трогает?
— А вот так: она сначала гладит свои губы и клитор ладошкой, а потом засовывает два пальца внутрь и двигает ими туда-сюда. Вот так!
— И часто она так делает?
— Постоянно. Она же шлюха и хочет постоянно с перерывом на обед.
— И ей не надоедает?
— Это её самое любимое занятие после просмотра шоу Малахова. Она этим живёт. Если она не кончила трижды в день, то день прошёл впустую.
— Однако, неплохо для скромной учительницы.
— Ну а как, высшее же образование!
— А, точно. Наверно, с магистратурой?
— Не, магистратура — это уже BDSM. До этого не дошло.
— Ну что ж. Первейшее дело шлюшки — хорошенько пососать, так?
— Ползу?
— Ползи. — Семён сел на пол, Ирина, не разгибаясь, поползла к нему на коленях.
Член его уже топорщился из шорт, и женщина с некоторым волнением стянула их с мужчины. Примерно таким она его и помнила. Упругий агрегат, покоящийся на подушке мошонки. Головка налилась и оголилась. Ира, осторожно примериваясь, открыла рот и охватила член губами. Его руки легли на её голову, пальцы запутались в волосах, направляя медленно, наращивая темп. /зык кружил по головке, губы скользили вниз, вызывая его вздохи.
Как будто и не было десяти лет «простоя», всё, что она практиковала тогда, в юности, легко всплыло в памяти, и её рот, губы, язык начали исполнять танец, доставлявший когда-то Вадиму столько восхитительных минут.
Семён вздохнул и повалился на пол, предоставив член в её полное распоряжение. Ирина же в голове решала сложную задачу: дать ему кончить или остановиться и принять его внутрь. У каждого решения были плюсы. Но Семён помог ей с этим. Он остановил её голову и привлёк к себе. Губы его были жёсткие, обветренные, но Ира смочила их своими, и они замерли в долгом поцелуе. Его руки скользнули по спине, сжали ягодицы, прижимая ближе.
И опять, целуя этого интересного и красивого мужчину, обладателя миллионов и самолётов, Ира не чувствовала ничего особенного. Да, мужчина, она — голая перед ним, с его членом в руке. Но дыхание её не перехватывало, сердце не заходилось в восхищённом ожидании... Вадим, сука!!! Тварь!
***
Если бы Ирина Михайловна стала знаменитой и к ней приехал известный блогер со своей командой, выбрал задник, поставил свет, сел с ней друг напротив друга в изящные кресла, сложил ухоженные руки на коленях и спросил, причмокивая: «Ирина, что вам больше всего мешало в жизни?». Она бы не задумываясь ответила: «самоанализ».
Человек, занятый самоанализом, — это как компьютер, внешне неподвижный, внутри которого мечутся электроны, происходят сложные вычисления с плавающей точкой, решаются важные задачи. Но всё, что хоть как-то намекает на богатый внутренний мир этой коробочки, — выделяемое ею тепло и тихое гудение вентилятора.
Так и Ирина Михайловна вместо того, чтобы тупо расслабится под мужиком прямо сейчас, занималась самоанализом. От её внимания не ускользало ни одно движение мужчины, его гримасы, стоны, скупые слова. Собственные ощущения тоже находились у неё в рассмотрении под увеличительным стеклом. Индикаторы на большой виртуальной панели показывали ей уровень собственного возбуждения, эффект от ласк мужчины в разных точках, коэффициент оргазмической готовности и даже угрозу сквирта в процентах. Последнего пока не ожидалось вовсе.
Потому что Ирину взяли за уши и стали иметь в рот. Семён находил в этом, видимо, особый шарм и «шлюшность». Он стоял перед девушкой, сидящей перед ним на коленях, и насаживал её голову на свой член. Та давилась, из глаз у неё летели слёзы. И не только от того, что член в глотке вызывал рвотный рефлекс, но и от понесённого при этом унижения. Она могла бы всё прекратить одним словом, как и договаривались, но решила вытерпеть всё до конца, чтобы закрыть гештальт. Мужчина же чувствовал себя прекрасно, наслаждаясь доминированием над красивой женщиной, разглядывая её мерно качающиеся груди и манящие изгибы тела. Такой способ минета не приносил физического удовольствия ни одной из сторон, но точно показывал, кто тут хозяин положения. Его пальцы сжимали волосы крепче, темп нарастал, дыхание учащалось.
Вдоволь натешившись, Семён приказал Ирине ползти к дивану. И шёл за ней, с членом наперевес. Потом остановил на полпути и стал шлёпать по попке и засовывать в неё пальцы. Он, как любопытный мальчик, впервые увидевший женское естество, с пытливостью натуралиста раздвигал и разглядывал гладкие розовые складки. Пальцы скользили, нащупывая, кружа по клитору, вызывая невольные стоны, в ожидании. Ирина всё больше ощущала себя коровой на осеменении в руках опытного зоотехника. Оставалось дождаться впрыска семени.
Но Семён очевидно с этим не торопился. Он опять пустил её по полу на коленях. Сам шёл рядом, любуясь мягкими кошачьими движениями женщины. Она доползла и легла грудью на диван, оставаясь на коленях на полу. Семён спустился сзади и, смачно собрав слюни во рту, харкнул ей на промежность. Ирина полыхнула возмущением и яростью:
— Можно вопрос?! — насилу сдерживаясь от негодования, произнесла она.
— Погоди, ты всё испортишь! — зашикал на неё Семён. Он уже растёр харчок по её половым губам и пристраивал свой член ко входу.
После чего, туго раздвинув складки, стал пропихивать член внутрь. Дело это оказалось непростым. В отличие от привычных пальцев, внутри Ирины давно не бывало чего-либо столь же объёмного, и это проникновение не только тяжело давалось мужчине, но и вызвало у девушки неожиданную боль и неудобство. Он входил медленно, сантиметр за сантиметром, давая привыкнуть, пальцы гладили бёдра.
— Осторожнее, прошу тебя, — застонала она непроизвольно.
Семёну это как будто только прибавило жару. Он схватился за крутые белые ягодицы девушки и с силой, толчками стал протискиваться в её влагалище. Оно быстро приспосабливалось, и вскоре боль стихла. Ирина наполнилась позабытым чувством наполненности. Она была в руках и власти мужчины, он был в ней. Она снова чувствовала себя полноценной и желанной женщиной. За эти годы ничего не забылось. Удовольствие от проникновения стало ещё богаче, ярче, объёмнее. Тело пело в такт движениям мужчины, отзывчиво реагируя на его силу и напор. Она немного расставила колени, чтобы удержать навалившегося на неё всем весом сзади мужчину. Его руки скользили по спине, сжимали грудь, темп нарастал.
