Очевидно, она была для его члена слишком узкая и тугая, и Семёну приходилось совершать движения медленно. Влагалище плотно сжимало его внутри и не хотело отпускать, когда он вытаскивал член для следующего толчка.
Несмотря на искусственность ситуации, природа брала своё, и удовольствие нарастало не только у Семёна, но и у девушки. Все виртуальные счётчики у Ирины в голове начали заваливаться в красную зону, сбоить. В отличие от её головы, тело принимало и радовалось сексу совершенно искренне, жадно ловя движения мужчины. Она понимала, что вскоре достигнет пика и с нетерпением ждала его.
Но Семён вдруг вытащил член так же внезапно, как и засунул. Он поднялся и отошёл, оставив её в коленно-локтевом положении. Мотая набухшим членом при каждом шаге, он двинулся к окну. На столике там стояли фрукты и вода. Открыв бутылку воды, жадно выпил половину, остальное вылил на себя. Крутанул головой, разбрасывая капли с волос. Потом сел в кресло и стал разглядывать океан за окном. Ирины теперь будто не существовало.
— Пожалуй, сегодня будет дождь после обеда, — заметил он.
— Непременно, я тоже только что об этом подумала, — произнесла Ирина, вставая с колен и присаживаясь на диван. Разгорячённое и вдруг оставленное нутро чувствовало потерю, звенело от неудовлетворения и начинало протестующе поднывать. — Погода в это время так переменчива. То солнце, то туча. Никогда не угадаешь, как всё сложится.
— Не в этом ли прелесть? — продолжил Семён.
— Всегда думала, что прелесть в предсказуемости. А не во внезапных изменениях. — Низ живота отчётливо ныл, Ирина прижала низ живота ладонью, чтобы немного унять неприятное чувство.
— Зато интересно — никогда не знаешь, что будет через минуту.
— Интересно для синоптиков. Обычным людям хочется знать погоду заранее, чтобы планировать свою жизнь.
— Эх, не ценят люди момента! — Член Семёна стал опадать, сгибаться. Тот не обращал на это никакого внимания, казалось, он совершенно позабыл, что минуту назад был в девушке и оборвал всё на самом интересном месте. Незнакомец сидит и отдыхает, как спортсмен после подхода к очередному снаряду в тренажёрном зале.
Ира кожей чувствовала это пренебрежение. Оно было нарочитым, искусственным. Бросить женщину на полпути — это было ещё одним, утончённым унижением, очередным доказательством того, что она — ничто, что она — дырка, которую можно оставить в любой момент. Ей было физически плохо, а нутро сжималось от стыда и унижения. При этом она понимала, что сама пошла на это, предложившись этому бессердечному поганцу. Высший пилотаж: как растоптать человека, отвернувшись в подходящий момент, когда он наиболее уязвим. Это было технично, ничего не скажешь.
Она так и сидела, сложив под собой ноги, на диване и беспомощно смотрела на своего мучителя. Умом она всё прекрасно понимала: это игра, она сама приняла её правила, он — не злодей, только исполняет свои странные предпочтения. Но как себя ни уговаривала, ничего не могла с собой поделать. Слёзы сами стали наворачиваться на глаза. Она даже не пыталась их вытирать. Они просто стекали по лицу на грудь.
Семён повернул голову в её сторону, чуть прижмурился, привыкая к сумраку комнаты после яркого света дня, и заметил её слёзы:
— Солнце, ты плачешь?
Это было последней каплей. Так сердечно и участливо он спросил у неё об этом! Она не могла больше сдерживаться и заплакала навзрыд, в голос, закрыв лицо руками:
— Прости, я думала, что смогу… Я не могу. Это так унизительно… Я не могу больше! — роняла она слова между приступами плача, зарываясь в подушку.
Семён опешил, испугался такой реакции. Засуетившись, он метнулся сначала в ванну за полотенцем, потом за покрывалом, схватил воду со столика и со всем этим кинулся к Ирине.
Накрыл её бережно, подсунул в руки полотенце и остался сидеть рядом с водой в руке, обнимая её содрогающееся от плача тело второй:
— Ирочка, солнце, прости. Ты сама согласилась… — это же игра, ты понимаешь?
— Ы-ы-ы-ы. — Понимаю, — размазывая слёзы и сопли, бубнила Ира в полотенце. — Но я не могу, это так унизительно. Ты бросил меня. Бросил меня снова. Даже не… Бросил!!!! Я — тварь, никому не нужная. Меня даже поиметь противно-о-о-о! — Почти выкрикивала она слова самобичевания.
— Ну что ты, что ты такое говоришь? Это способ такой, продлить игру. Прерываясь иногда. Я тебя не бросал. Только остановился, — ну прости, всё-всё… — Семён уговаривал тихо и вкрадчиво.
Так они и сидели. Ирина наконец овладела собой и потихоньку успокаивалась. На душе у неё было темно и противно. Эта неожиданная сердечность может и была искренней, но явно не шла на пользу их взаимоотношениям. «Теперь он будет думать, что плюс ко всему я ещё и истеричка», — мрачно решила она. Начинать или продолжать сейчас какую-то интимную близость было для неё немыслимо. Она высвободилась из рук и, легко ступая по циновкам, выскользнула в ванную. Вернувшись освежённой и умытой, она присела на другой конец дивана, подальше от мужчины:
— Кажется, я не могу так, как ты хочешь. Я честно пыталась, но это выше моих сил. Давайте мы даже не будем больше пытаться. Я боюсь тебя возненавидеть, если испытаю что-то подобное снова. Когда ты встал, так просто, отошёл, бросил... — и опять голос Иры предательски дрогнул, сломался, в горле снова вырос ком обиды…
— Всё, всё, проехали. Я всё понял. Спасибо, что попыталась. Я сейчас тоже чувствую себя не очень. — Тебя обидел, сам остался не при делах… Ты сама предложила, я думал, тебя такое заводит… Прости. Надо было сказать.
— Оно копилось, копилось. Потом ты меня как-то разом добил, я даже не успела сообразить, когда обиделась. Кажется, шкура моя не такая уж и крепкая, как я думала.
— Шкура у тебя мягкая и нежная, — улыбнулся Семён и, потянувшись, дотронулся до коленки девушки. Рука его задержалась на её ноге и стала пробираться вверх. Пальцы гладили кожу, поднимаясь по бедру, вызывая мурашки.
Ира смотрела на неё, не протестуя. Повинуясь порыву, мужчина продолжал гладить её шёлковые бёдра. Ладонь проползла по животу, подержала налитую грудь и, поднявшись ещё выше, взялась за тонкую шею. Семён привлёк Ирину к себе, скрывая её лицо в поцелуе. Вкладывая в него своё раскаяние и извинения. Губы его были неожиданно мягкими, тёплыми, заботливыми. Ирина открыла им свой рот и слилась в длинном и мокром единении. Руки мужчины не останавливались, скользили по спине, сжимали ягодицы. Мужчина сжал девушку в своих объятиях, потом потянул и усадил её к себе на колени. Ирина поняла и сама направила окрепший член в своё измученное ожиданием нутро. Они на мгновение замерли, сливаясь, вновь ощущая друг друга. Семён уткнулся в её грудь, она обнимала его голову, прижимая к себе. Его губы коснулись соска, язык закружил по нему, вызвав тонкое нежное возбуждение.
Она стала мерно качаться на его члене. Он придерживал и поднимал её ягодицы при каждом скачке. И опять желание и страсть стали разгораться в её теле. Шкалы на виртуальной приборной панели задергались стрелочками, силясь отразить бурю нарождающихся эмоций. Она держала этого мужчину из всех сил и больше не даст ему уйти. Не сейчас. Движения ускорялись, дыхание синхронизировалось.
Ирина прыгала на члене и устала. Она тяжело дышала. Семён прижимался к ней. С них тёк пот, смешиваясь. Тела скользили не только в точке единения, но и грудью, животами, коленями. Не хватало мелочи, какой-то искры, чтобы закончить эту скачку.
— Посмотри, посмотри на меня! — попросила Ирина.
— Да, что ты хочешь? — откликнулся мужчина.
— Ты можешь соврать? Скажи, что любишь меня, смотри в глаза и скажи, — попросила она.
— Я люблю тебя, — медленно растягивая слова, проговорил Семён.
Мужчина смотрел на неё чистыми открытыми глазами, и в них действительно могла быть эта любовь, которая была ей так важна, и в эту самую секунду она хотела верить именно в это. Это было тем недостающим ингредиентом, той каплей, которая решила дело.
— Скажи ещё, — активнее насаживаясь на скользкий член, зарычала Ирина. Колени у неё задрожали, движения сбились, она беспорядочно задвигала тазом, содрогаясь и кусая Семёна за шею.
— Я люблю тебя, люблю, любл… — застонал Семён и стал кончать прямо в неё.
Толчки члена, вытекающая сперма очень чётко ощущались сверхчувствительной после оргазма вагиной. Там было тесно, и даже ослабевший член оставался зажат в женщине целиком. Она не отпускала его.
— Если будет мальчик, я назову его так же, как тебя — Семён, — вдруг сказала Ирина. Эта фраза родилась у неё в обход критического блока. Вырвалась из неё сама собой. Она тут же испугалась сказанного.
— Если будет девочка, она будет такая же прекрасная, как мама, — улыбнувшись, ответил мужчина. Перспектива детей, кажется, его не пугала.
Ира смотрела на лицо этого мужчины. Её мучителя, покупателя, спонсора. Человека, который не существовал для неё месяц назад и исчезнет из жизни через пару недель. Он только что понарошку сказал, что любит её. Но он не обязан был этого делать. Не должен был везти её на курорт, идти навстречу в такой просьбе. И она была благодарна ему сверх меры. Ей хотелось сделать для него что-то хорошее в ответ. Но что? Она терялась.
Вместо этого она осталась сидеть на его коленях, с членом внутри себя. Стала целовать его всего, жадно покрывая его лицо своими беглыми и влажными поцелуями. Обнимала его шею, целовала руки. Всего. И почувствовала, как член его снова заполняет её полость. Семён схватил ртом её сосок, прижал к себе второй рукой, и снова они начали неспешные движения. Чуть разогнавшись, не размыкая объятий и не покидая её лоно, мужчина бережно перенёс Ирину на пол. Она обвила его ногами и руками и ощутила его вес на себе, мощь, силу желания, толчками входящего в неё. Его губы нашли её шею, руки сжимали бёдра. Это длилось и длилось. Он разглядывал её, удерживая себя над ней на вытянутых руках.
