— Теперь, — прошептала она, не прекращая тереть, — засунем палец в киску. Одновременно с клитором. Чтобы ты почувствовала всё сразу.
И тогда она вошла. Один палец — медленно, но без колебаний — скользнул внутрь, в горячую, сжимающуюся плоть. Я вскрикнула. Всё тело напряглось, как перед оргазмом, но ещё не достигло пика. Палец двигался вглубь, чувствуя каждую складку, каждое сокращение. А второй палец продолжал теребить клитор — быстрее, жестче, ритмично.
— Хаххх... Аххх... Не так... грубо... — выдыхала я, но бёдра уже двигались сами, приподнимались, требовали большего. — Аххх!
Голова становилась лёгкой, как будто я парила над кроватью, над комнатой, над собой. Мысли рассыпались. Осталось только тело. Только ощущение. Только эта рука, которая знает, как довести меня до края.
— Мммм! Аххх... Аааххх! — кричала я, уже не сдерживаясь. — Да... да... не останавливайся!
— Хи-хи... — прошептала она, глядя на меня сверху, с этой победной улыбкой. — Похоже, ты уже совсем готова... Ну, тогда...
Она вынула его медленно, как будто доставала что-то священное из укрытия. Сначала показался ремень — чёрный, кожаный, с множеством застёжек и регулируемых лямок, явно рассчитанный не на одноразовое использование. А затем — он. Стержень. Длинный, толстый, постепенно сужающийся к кончику, слегка изогнутый, как будто повторял естественный изгиб тела. Матовый, тёмно-серый, почти чёрный, с текстурой, напоминающей живую плоть — шероховатую, но скользкую от влаги. В середине, между ног, ткань ремня провисала, образуя подобие мошонки, но это было не важно. Главное — то, что торчало вперёд. То, что теперь указывало прямо на меня.
— Э...?!
Я не могла отвести взгляд. Сердце заколотилось где-то в горле, в висках, внизу живота — везде одновременно. Это было не просто приспособление. Это был символ вторжения. Обещание. Угроза. И в то же мгновение — вызов, которому я уже не могла противостоять. Она улыбнулась. Не зловеще. Не жестоко. Скорее — с удовлетворением. Как человек, который долго ждал этого момента и наконец может позволить себе быть собой.
— Хи-хи...
Я видела, как она дышит. Глубоко. Грудь вздымается. Её лицо — румяное, с блестящими глазами, с лёгкой испариной на верхней губе. Она была возбуждена. Не притворялась. Не играла. Её тело говорило правду: оно хотело меня. Хотело войти. Хотело соединиться.
— Что за... Перестань...
Мой голос дрожал, но он не звучал как отказ. Он звучал как мольба о том, чтобы сделать это медленнее. Чтобы дать мне время осознать, что происходит. Но времени не было.
— Я принесла это с собой, — сказала она, начиная расстёгивать свою одежду. — Решила, что смогу немного развлечься таким образом. Особенно после того, как услышала, как ты стонала.
Она сняла кофту. Потом юбку. Колготки. Каждое движение было размеренным, демонстративным. Когда дошла до трусиков — замедлилась. Стянула их по бёдрам, медленно, обнажая лобок, аккуратно выбритый, с лёгким блеском влажности между половых губ. Затем повернулась ко мне. Полностью нагая. Грудь чуть опущенная, но упругая. Живот мягкий, с едва заметной складкой. Ноги — стройные, но сильные. И этот ремень, теперь плотно обхватывающий её бёдра, с членом, торчащим прямо вперёд, как чужеродный орган, но уже ставший частью её.
— Из-за того, что ты так стонала... — прошептала она, подходя ближе, — я тоже стала влажной. Посмотри.
Она провела пальцем между ног. Поднесла к моим губам. Я почувствовала запах — солоноватый, кисловатый, животный. Её соки. Её возбуждение. Оно было реальным. Как и то, что сейчас произойдёт. Затем она встала надо мной на колени, направив кончик страпона к моему входу. Я была всё ещё голой, бёдра раскрыты, губы набухшие, клитор пульсировал, смоченный собственной влагой, которая теперь стекала, оставляя липкие следы на простыне.
— Сестричка... Что ты...?
— Хммм? — прошептала она, прижимая кончик к моей плоти. — Это? Это дилдо. Очень скоро я сделаю тебе по-настоящему приятно. Так, как никто другой не сможет. Потому что я знаю тебя. Знаю, где болит. Где щекотно. Где хочется глубже.
Она начала покачивать бёдрами, смазывая свой искусственный член моими соками. Каждое движение вперёд — лёгкое касание, потом назад, снова вперёд. Кончик впивался в губы, растягивал их, проникал внутрь на миллиметр, затем отступал. Я чувствовала, как моё тело реагирует — как мышцы сжимаются, как живот напрягается, как внутри всё пульсирует в ожидании. Покорившись неизбежному, я раздвинула ноги шире. Не потому что хотела сказать да. А потому что тело уже ответило за меня.
— Ммммм...
Из горла вырвался стон, длинный, вибрирующий. Вся моя влага вытекала наружу, покрывая кончик члена, скользила по его поверхности, делая вторжение неизбежным. Он стал блестеть. От меня. От нас.
— Хи-хи...
Она улыбнулась. Приспустилась ниже. Одной рукой раскрыла мои губы — широко, почти больно. Другой направила член точно во вход.
— О боже...
Я задрожала. Весь мир сузился до этого момента. До точки, где чужое тело должно войти в моё. Она сделала глубокий вдох. Выдохнула. И — вошла. Не медленно. Не осторожно. До самого конца.
— Мммм... Мммаххх!
Я закричала. Не от боли — хотя было чувство растяжения, давления, как будто меня распирают изнутри. Но это было слишком сильно, слишком полно. Он достиг чего-то глубокого, тёплого, что отзывалось в позвоночнике, в затылке, в кончиках пальцев. Он был огромным. Но самое странное — он соединял нас. Через ремень, через плоть, через влагу — он был мостом между нашими телами. Он был в ней. И во мне. Мы были одним целым.
— Я трахаю тебя сейчас, сестрёнка, — прошептала она, останавливаясь, позволяя мне почувствовать всю глубину. — Ах...
Я не могла дышать. Не могла двигаться. Только чувствовать как он внутри. Как каждое её дыхание передаётся через стержень как вибрация.
— Хи-хи... — прошептала она, начиная вращать бёдрами. — Каково это — стать друг с другом одним целым?
Член проворачивался внутри, задевая самые глубокие стенки. Я вскрикнула. Слишком остро. Слишком сильно.
— Достаёт до самой спины, да? — хрипло засмеялась она. — Хехе... У меня тоже самое. Ммффф... Он толкает меня изнутри. Как будто мы трахаемся через него. Через эту штуку. Но на самом деле — это я в тебе. И ты во мне.
Она начала двигаться. Сначала медленно. Потом быстрее. Каждый толчок — глубокий, полный, с усилием, с нажимом. Бёдра её хлопали о мои, кожа грелась, покрывалась липкостью пота и влаги. Я выгнулась как дуга.
— Мммм! Ахх... Двигай своими бёдрами тоже... — прошептала она, почти умоляюще. — Давай вместе.
Я подчинилась. Начала двигаться навстречу. Сначала неуклюже. Потом — в ритме. Мои стоны нарастали, сливались с её хриплыми вздохами. Комната наполнилась звуком — хлюпающей плоти, тяжёлого дыхания, стонов, которые больше не пытались скрывать, что это — наслаждение. Чистое, животное, бесстыдное.
— Аххх! Ахххнн.. Мммм! — вырывалось из меня как молитва.
— Ахх... Да, вот... Так! — выдохнула она, ускоряясь. — Ты моя. Сейчас ты полностью моя.
И я знала — это правда. Моя сестра двигалась так, будто всё её тело было подчинено одному ритму — глубокому, животному, неумолимому. Каждый толчок был рассчитан на то, чтобы этот чёрный стержень проникал до самой глубины моей плоти, задевая те точки внутри, о которых я раньше даже не знала. Он скользил в меня, растягивая, наполняя, как будто хотел добраться не до матки, а до самого центра моего существа. Я пыталась сопротивляться — мысленно, морально — Я не могу... Делать это... С моей родной сестрой... — но тело больше не слушалось. Оно двигалось само. Бёдра сами приподнимались, встречали каждый вход, просили ещё. Мышцы сжимались вокруг него, как будто хотели удержать, как будто боялись потерять это чувство полноты.
Из нас двоих вырывались звуки — хлюпающие, влажные, смешанные с нашими стонами. Это были звуки слияния: наших соков, наших тел, нашей разгорячённой кожи. Воздух стал густым от запаха пота, влаги, секса — кисловатого, животного, почти дикого. Она стонала надо мной, голова запрокинута, волосы прилипли к вискам, лицо исказилось в гримасе наслаждения, но в глазах — не боль, а чистое, безудержное удовлетворение. Она была довольна. Не просто возбуждена — именно довольна. Как будто всё, что она делала, было давно запланировано. И вот — момент исполнения.
— Потрогай мои сиськи... — прошептала она, голос надломлен, дрожащий. — Ахххнн!
Я подчинилась. Руки сами потянулись к её груди. Нежная, но упругая плоть заполнила ладони. Я сжала, сначала неуверенно, потом сильнее. Её соски — твёрдые, как камешки, набухшие от крови и возбуждения — впивались в мои пальцы. Я провела по ним ногтями, и она вскрикнула, резко вонзившись в меня ещё глубже.
— Ммм! Хаххх! Сестричка... Аххх! Я... Ахххнн! — вырвалось из меня, как мольба и признание одновременно.
— Аххх! Да! Сильнее... Ааххх! — закричала она, требуя большего. — Сильнее! Трахайся со мной сильнее!
Я вцепилась в её плечи, бёдра задергались, поднимаясь выше, позволяя этому стержню войти до предела. Кровать заходила ходуном, пружины скрипели, как будто протестовали против того, что происходило. Но никто не останавливался. Мы двигались в едином ритме — вверх, вниз, вперёд, назад — как два тела, соединённые одной плотью, одним органом, одним пульсом. Наши груди терлись друг о друга — её о мою, моя о её. Соски скользили по коже, вызывая новые волны озноба и жара. Двойное дилдо между нами стало полностью пропитано нашей влагой — скользким, блестящим, покрытым тонкой плёнкой смешанных соков, которые теперь текли по его поверхности, капали на простыню, оставляя тёмные пятна. Я чувствовала, как каждое движение отзывается в клиторе, в животе, в позвоночнике. Нет... Нет... Сестричка собирается сделать так, чтобы я кончила.
