Они сломали ее! Сломали окончательно!!! Они лишили ее всего! Ее достоинства, ее свободы, ее творческого духа! И превратили в… в сельскую бабу!!! Это же самое страшное наказание!!! Отобрать у такой тонкой, артистичной натуры, как Пленна, ее мечты и дать ей в руки мотыгу!!! Это же геноцид ее личности!!! Они превращают ее в раба, в сезонного рабочего в аду агрокультуры!!! Это ужаснее любых пыток, изнасилований и истязаний!!! ОНА САЖАЕТ КАРТОФЕЛЬ!!!!
— Что там опять? — бурчит Корвалол, который уже начал вырывать с корнем молодую березку, чтобы сделать из нее костыль.
Я поднимаю к нему свое лицо, полное слез и грязи.
— Ее… ее заставляют… к сельскому хозяйству!!! — всхлипываю я. — Она вынуждена служить культу плодородия! Она собственными руками сажает корнеплоды тьмы в самое чрево земли! Каждая эта клубень, посаженная ею — это еще одна потерянная мечта!!! Это гвозди в гроб ее будущего!!! Ее воля раздавлена… монотонностью!
Мармелад подходит ближе, смотрит на меня сверху вниз своим невозмутимым взглядом. Он наклоняется, поднимает с земли кусок коры, разглядывает.
— Интересно, — говорит он задумчиво. — Сигнал действительно изменился. Перешел от пиковых эмоциональных всплесков к фоновой апатичной резиньяции. Возможно, это одна из поздних стадий Стокгольмского синдрома. Или же Самый Темный Повелитель, о котором идет речь, страдает от нехватки продовольственных запасов на зиму и использует пленников как неквалифицированную рабочую силу. С точки зрения логистики — вполне оправданный ход. Неоптимально, конечно, но действенно.
Я смотрю на них обоих — на мускулистого идиота с деревом и на худого всезнайку. И понимаю: мы опаздываем. Еще немного, и от моей сестры останется лишь пустая оболочка, способная только отличать семенной картофель от обычного. Мое отчаяние превращается в ярость. Я встаю.
— Быстрее! — шиплю я, как гадюка. — Быстрее, вы, два ничтожных воплощения мировой тупости и бесполезной мудрости! Каждая потерянная секунда — это минус одна картофелина в ее ведре и плюс один процент рабства в ее душе!!! ВПЕРЕД!!
Ярость придает мне сил! Я больше не хромаю, я мчу сквозь чащи, как раненая, но взбесившаяся рысь, а за мной, тяжело дыша, едва поспевает моя "могучая" команда. Корвалол все еще прыгает на одной ноге, матерясь и опираясь на вырванную березку, которая уже рассыпается на щепки. Это было настолько жалко, что даже Мармелад, кажется, немного замедлился, чтобы не обгонять этого калеку-титана.
Вдруг Корвалол резко останавливается. Застывает посреди поляны, на которую мы выскочили.
— СТОЯТЬ! — гаркает он так, что с соседнего дерева посыпалось листья.
Я оборачиваюсь, готова снова гаркнуть на него. Но он стоит, закрыв глаза. Его ноздри раздуваются. Он на чем-то концентрируется. Что, неужели решил подумать? Это что-то новое.
— Трыньк-трыньк… — еле слышно бормочет он себе под нос.
И тут я вспомнила. Он же не просто кусок мышц, прикрученный к примитивному мозгу! Он, бляха, боевой МАГ! Как-то я совсем забыла об этом незначительном факте за всем этим вырыванием деревьев и борьбой с водой.
Он поднимает руки к своей больной ноге, которая распухла и посинела. Его ладони начинают светиться бледным, неуверенным светом, словно внутри гнилушки.
— СИЛОЮ МОЕЮ… КУРВА… МАГИЧЕСКОЮ! — цедит он сквозь зубы, — ПРИКАЗЫВАЮ!!! ЗАЖИВАЙ, СУКА!!!
Происходит что-то невероятное. Его нога на глазах начинает… дергаться. Опухоль то увеличивается, то уменьшается. Цвет меняется от синего к фиолетовому, потом к зеленому и снова к синему. Кажется, что внутри его голени происходит какая-то бешеная драка между клетками. Раздается тихий хруст, потом щелчок, потом звук, похожий на тот, будто кто-то давит пузырьки на упаковочной пленке.
Мармелад подходит ближе и с научным интересом наблюдает за процессом.
— Хаотичное регенеративное вмешательство. Без структуры, без знания анатомии. Он просто заливает поврежденный участок сырой энергией, надеясь, что организм сам разберется. Это как ремонтировать часы, лупя по ним молотком.
— ЗАЖИЛА!!! — победно ревет Корвалол, резко опуская ногу и изо всей силы топая ею по земле. ХРУСЬ!
Кажется, на этот раз что-то хруснуло уже по-настоящему и правильно. Он попрыгал на месте, широко улыбаясь.
— Как новенькая! А теперь…
И тут его взгляд падает на центр поляны. Там стоял ОН. ДУБ. Но не просто дуб. Это был ДУБИЩЕ. Тысячелетний патриарх этого леса, такой толстый, что его не обхватили бы и пятеро таких, как Корвалол. Его кора была похожа на потрескавшуюся от времени каменную кладку, а ветки — толстые, как стволы обычных деревьев — тянулись к небу, словно руки великана.
В глазах Корвалола вспыхивает первобытная, ничем не обоснованная агрессия. Та самая, что и к реке.
— А ТЫ… — прошипел он, указывая на дуб своим грязным пальцем. — Ты чего тут такой большой стоишь? Думаешь, самый главный тут, да?
Дерево, конечно, молчало. Но Корвалол воспринял это молчание как вызов.
— Я ТЕБЯ СПИЛЮ!!! ГОЛЫМИ РУКАМИ!!! БЕЗ ТОПОРА!!! Я ТЕБЕ ВЕТКИ В ЖОПУ ЗАСУНУ!!!
И с этими словами, с диким ревом, который, вероятно, слышал даже тот Самый Темный Повелитель, он разгоняется и таранит тысячелетнего великана головой.
БА-А-А-А-АМ!!!
Звук был такой, словно кто-то расколол гигантский орех. Корвалол отлетел от ствола и с тихим стоном распластался на земле. С дуба на его бесчувственное тело медленно посыпалось несколько листочков и один желудь, который метко цокнул его по лбу. Бой был окончен. Дерево победило нокаутом в первом раунде.
Я стою и смотрю на эту сцену. Сначала на Корвалола, что лежит в нокауте. Потом на Мармелада, который уже что-то деловито записывает в свой блокнот ("Исследование прочности черепной коробки гомо сапиенс при фронтальном столкновении с Quercus robur. Предварительный вывод: Quercus robur побеждает").
Моя сестра сажает проклятый картофель. Эти двое… эти двое просто существуют, чтобы создавать вокруг себя поле абсурда. Господи, дай мне сил. Или хотя бы яда.
Лежал он недолго. Видимо, его черепная коробка, постоянно тренированная ударами об дверные косяки, стены и деревья, выработала иммунитет к сотрясениям мозга. Минут через пять Корвалол застонал, сел и потряс головой, как мокрый пес.
— Ох… Крепкий, зараза… Но я его почти пошатнул, — пробормотал он, потирая огромную шишку на лбу, которая росла прямо на глазах. Он встал, посмотрел на дуб с уважением, смешанным с ненавистью, и бросил: — Я еще вернусь за тобой, ты, кусок дерева!
И мы двинулись дальше. Я уже почти отчаялась. Мои тонкие душевные локаторы, перегруженные сначала огурцом, потом картошкой, а потом эхом тупого удара Корвалола, казалось, совсем сбились с курса. Куда идти? Что делать? Неужели моя Пленна навсегда останется аграрной рабыней? Я еле переставляла ноги, погружаясь в трясину отчаяния…
И тут…
БАМ!!!
Новый сигнал! Но какой!!! Острый, внезапный, электрический разряд прямо мне в грудь! Но не в сердце! Нет! В соски!!! МОИ СОСКИ!!! Они вдруг затвердели и начали так болезненно-приятно ныть, что я аж выгнулась дугой и еле слышно ойкнула. Это не моя боль! Это не мое возбуждение! ЭТО ЕЕ!!! ПЛЕННА!!!
Что же это творится?! Что за новые пытки?! Картошка… а теперь это! Они что, подключили к ее груди какие-то магические электроды?! Или, может… может, этот Самый Темный Повелитель, этот стыдливый любитель овощей и принудительного труда, перешел к новой фазе истязаний?! Он… он что-то делает с ней!!! Может, он ее щекочет?! Или дует на нее холодным ветром?! Или… о, боги, или показывает ей что-то настолько волнующее, что ее тело реагирует против ее воли?!
Картина в моей голове мгновенно меняется! Никаких полей! Никакой мотыги! Я вижу ее, прикованную к стене в темном, сыром подвале. А перед ней… стоит ОН! Самый Темный Повелитель! Я не вижу его лица, лишь темный силуэт. И он… он рассказывает ей стихи! Ужасные, бездарные стихи о любви и страданиях, настолько пафосные и бессмысленные, что ее соски твердеют от испанского стыда, смешанного с непонятным физиологическим откликом!!! ЭТО ЖЕ ГЕНИАЛЬНО!!! И ужасно!!! Это пытки эстетикой!!!
— ТУДА!!! — вдруг кричу я, выбрасывая вперед руку, как пророк, указывающий путь к земле обетованной. Мой собственный палец дрожит в унисон с моими сосками, что торчат сквозь ткань платья, словно две маленькие, но очень решительные горные вершины. — Путь открылся! Сигнал четкий, как никогда!!!
Корвалол, который как раз пытался съесть какой-то подозрительный гриб, выплюнул его и посмотрел на меня. Его взгляд скользнул с моего лица на мои груди и обратно. На его тупой роже появился выражение крайнего удивления, смешанного с легким интересом.
— Ого! Тебя так прет от того гриба? Дашь попробовать?
— Это не гриб, болван!!! — шиплю я, прикрывая груди руками, что, впрочем, лишь подчеркивало их бунтарское состояние. — Это… это указатель! Колебания эфира сконцентрировались в самых чувствительных точках! Это компас судьбы!!! Она зовет! Сильнее, чем когда-либо!!! Ее физическая оболочка реагирует на психологическое давление!!! Нам налево! Точно налево!
Мармелад, конечно, уже делал пометки.
— Зафиксирован новый тип сенсорного резонанса. Передача эмоционального состояния через стимуляцию нервных окончаний в эрогенных зонах на расстоянии. Феноменально. Нужно проверить, коррелирует ли это с магнитными полями…
— Заткнись и иди! — гаркнула я, решительно поворачивая налево, в самые темные чащи.
