Воздух кухни коснулся горячей кожи промежности, заставив парнишку вздрогнуть.
Светлана опустилась перед сыном на колени. Кирилл смотрел сверху, как завороженный: вид матери на коленях перед его членом был одновременно шокирующим и невероятно возбуждающим. Ее глаза, поднятые к нему, горели знакомым огнем – смесью власти, знания и обещания наслаждения.
- Красивый, – прошептала женщина, ее рука обхватила основание напряженного члена. Прикосновение маминых пальцев было прохладным и электризованным. - Твердый. Настоящий мужской член.
Она наклонилась, ее дыхание коснулось головки, заставив парнишку дернуться.
- Мама сделает тебе хорошо. Обещаю.
Женские губы коснулись головки легко, как крыло бабочки, потом ее язык выскользнул, широкий, влажный, и лизнул каплю влаги, скользнул по уздечке. Кирилл застонал, вцепившись руками в столешницу за спиной. Ощущение было неописуемым – тепло, влага, бархатистая шероховатость языка.
- Ох… – вырвалось у него.
Светлана обхватила губами верхнюю часть головки, создавая легкий вакуум, и начала медленно водить головой вперед-назад, одновременно работая рукой у основания. Ее губы скользили по коже члена, язык кружил, ласкал чувствительную венечную борозду. Женщина не торопилась, смакуя процесс, изучая реакцию сына на каждое движение. Ее взгляд снизу вверх был невероятно развратным.
- Нравится? – прошептала Светлана, ненадолго отпуская член сына, оставляя его блестящим от слюны.
- Да… – прохрипел Кирилл.
- Скажи, как нравится, – она снова взяла член в рот, глубже на этот раз, обхватив губами почти половину ствола.
- Ох… мам… хорошо… – парень не мог подобрать слов, поскольку все его сознание занимали только горячий влажный рот вокруг его члена, до мамины умелые губы и язык.
Женщина начала сосать активнее, ее голова двигалась быстрее, губы плотно обхватывали ствол, создавая приятное трение. Язык работал без устали – кружил по головке, скользил по уздечке, массировал нижнюю часть.
Звуки заполнили кухню – влажное чавканье, женское хриплое дыхание через нос, прерывистые стоны парня. Светлана заглатывала пенис все глубже, тренируя горло, принимая член на всю длину. Кирилл чувствовал, как его залупа упирается в мягкое нёбо, как мышцы маминой глотки сжимаются вокруг него. Это было невероятно.
- Да… Соси… глубже… – парень зарычал, забыв о страхе, о стыде, помня только наслаждение и мамину власть над ним в этот момент.
Света послушалась, ее руки обхватили ягодицы сына, притягивая его бедра к своему лицу. Она заглатывала член почти целиком, ее нос упирался в лобок сына. Кирилл закинул голову, уставившись в потолок, чувствуя, как волна удовольствия накатывает от кончиков пальцев ног до макушки. Мама сосала пенис с яростной страстью, как будто это был последний член на земле, ее слюна текла по его стволу, смачивая яйца.
Но этого женщине было мало. Светлана оторвалась от его члена с громким чмоком, ее губы были опухшими, блестящими от слюны, глаза горели диким огнем. Она тяжело дышала, глядя на сыновий смазанный, пульсирующий пенис.
- Видишь, как ты меня завел, сынок? – ее голос был хриплым, срывающимся. - Глядя на тебя… Чувствуя тебя во рту… Мама вся горит.
Женские руки потянулись к ее поясу, быстро расстегнули джинсы, стянули их вместе с трусиками вниз по бедрам, до колен. Теперь Светлана сидела на коленях перед сыном, обнаженная ниже пояса, ее писька – гладкая, розовая, с темной щелью – была влажной, блестящей от возбуждения.
Женщина провела пальцем по половым губам, собрала каплю смазки и показала сыну на кончике пальца:
- Видишь? Вся мокрая. От тебя. От твоего члена во рту. От мыслей о том, как он войдет в меня.
Кирилл смотрел, завороженный, на мамину обнаженную плоть, на блеск ее возбуждения. Его член дергался в такт бешеному пульсу.
- Хочешь? – спросила мама, но это был риторический вопрос - она уже поднималась с колен. - Хочешь не просто ротик? Хочешь настоящей маминой письки? Горячей? Тугой? Мокрой?
Светлана повернулась к кухонному столу, смахнула на пол салфетницу, схватилась руками за край столешницы, и приняла ту самую позу - «раком». Спина прогнулась, ягодицы поднялись, раздвинулись, открывая сыну влажный, блестящий вход во влагалище.
- Иди, сынок. Возьми свою маму. Как вчера… но в пизду. Влей в меня свою сперму.
Кирилл не заставил себя ждать долго ждать. Желание, ревность, накопившееся напряжение – все слилось в единый порыв, и парень шагнул к матери, его руки грубо схватили ее за бедра, пальцы впились в упругую плоть. Он направил свой смазанный слюной и предэякулятом член к ее блестящей щели. Головка скользнула по влажным губам, собрала вагинальные соки и легко нащупала вход.
- Да! – закричала Светлана, подавая ягодицами навстречу. - Вставляй! Сейчас!
Кирилл толкнул бедрами, и его член, толстый и твердый, встретил сопротивление только на мгновение, а затем легко, как в теплое масло, погрузился в мамину пизду до самого основания.
Ее внутренние мышцы сжались вокруг пениса - горячие, влажные, пульсирующие и невероятно тугие после вчерашней анальной тесноты, но в тысячу раз более желанные. Кирилл зарычал от наслаждения, чувствуя, как мамина плоть обволакивает его писюн, принимает, сжимает.
- Ох, бля! Да! – выдохнула Светлана, ее тело прогнулось еще сильнее. - Вот так! Полностью! Чувствую! Какой ты большой! Долби маму! Сильнее!
Парень не нуждался в особом приглашении. Его руки держали бедра матери мертвой хваткой, он начал двигать бедрами – сначала мощными, размашистыми толчками, вгоняя член в пизду до упора и вытаскивая почти полностью, чтобы снова погрузиться в горячую влагу. Звуки были громче, сочнее, чем вчера – хлюпающие, влажные шлепки плоти о плоть, его хриплое дыхание, ее высокие, визгливые стоны. Запах греховного секса - острый, животный - заполнил кухню, смешавшись с запахом еды, создавая невероятно пошлый коктейль.
- Да! Кирилл! Да! Вот так! Еби свою мамку! Еби как шлюху! – Светлана кричала, не стесняясь, ее слова подливали масла в огонь его страсти. – Чья пизда? Чья?
- Моя! – рычал Кирилл в ответ, вгоняя член в маму с новой силой, чувствуя, как ее внутренние стенки сжимаются в спазме удовольствия. - Моя!
- Да! Твоя! Всё твоё! Кончай в меня! Влей в мамку свою кончу! Залей меня! – Света выгибалась навстречу каждому удару, ее крики становились все более исступленными.
Кирилл потерял счет времени, потерял связь с реальностью. Он трахал мамку стоя у кухонного стола, в доме, где они завтракали, где звонил Димка. Трахал свою мать в ее пизду, яростно, безжалостно, подчиняясь только зову плоти и ее крикам. Парень видел, как ее ягодицы хлопают о его живот, как мамина спина покрывается каплями пота, как ее пизда принимает его член, блестящая, растянутая, сияющая влагой их соединения.
Волна экстаза нарастала стремительно, неудержимо. Ощущение было другим, не таким как вчера – более глубоким, более всепоглощающим, центрированным в самой сердцевине его существа. Кирилл чувствовал, как мамины мышцы начинают судорожно сжиматься вокруг его члена, как ее стоны переходят в высокий визг.
- Кончаю! Мама! Сейчас! – закричал он, вгоняя в мать последний, самый глубокий толчок и замирая, прижав ее к столу всем телом.
- Да! В меня! Кончай! Сыночка! Да! – женский крик слился с его рыком.
Кирилл кончил - мощные, горячие струи спермы били из него глубоко в ее матку, заполняя ее. Он толкался еще несколько раз, вливая в маму все новые порции, чувствуя, как ее вагина судорожно сжимается, выжимая член до последней капли. Тело парня содрогалось в экстазе, ноги подкашивались.
Он упал на мать, прижимая к прохладной поверхности стола, его лицо уткнулось в ее потную шею. Они тяжело дышали, слившись воедино, сыновий член еще пульсировал внутри материнской письки.
Тишина, только их прерывистое дыхание и тиканье часов на стене. Кирилл медленно пришел в себя, осознавая тяжесть своего тела на маминой спине, тепло ее кожи, запах их смешанных соков. Парень осторожно вытащил свой член - с мягким хлюпающим звуком - и увидел, как его сперма, густая и белая, немедленно начала вытекать из маминой растянутой, покрасневшей письки, смешиваясь с ее вагинальными соками, стекая по внутренней стороне бедер.
Кирилл отшатнулся, чувствуя новую волну стыда, смешанную с глубоким удовлетворением. Светлана медленно выпрямилась, обернулась к сыну. Ее лицо было раскрасневшимся, волосы выбились из хвоста, губы опухли, но в глазах горело то же удовлетворение, та же странная усталая нежность, что и вчера.
Женщина не торопилась прикрывать свою испачканную сексом наготу. Она подошла к сыну, ее пальцы коснулись его влажного, полувялого члена, погладили его.
- Молодец, сынок. Снял напряжение. И маме помог.
Она подняла глаза на Кирилла:
- Помнишь наш договор?
Он кивнул, не в силах говорить.
Светлана нежно поцеловала сына в щеку - ее губы были теплыми, мягкими:
- Теперь одевайся и помоги маме убраться на кухне. До возвращения папы еще две недели, так что привыкай, что теперь ты будешь помогать маме с уборкой. Ты же не думаешь, что я собираюсь в одиночку вытирать твою сперму?
Женщина повернулась и пошла к раковине, ее обнаженные ягодицы, испачканные кончой сына, были последним, что Кирилл видел, прежде чем она наклонилась за упавшей салфетницей
Парень стоял, поправляя одежду, чувствуя липкость на коже, запах секса в ноздрях. Стыд был, как и смущение и страх перед будущим. Но сильнее всего было другое чувство – необъяснимое чувство удовлетворения.
Кирилл подошел к раковине, чтобы помочь матери убрать осколки салфетницы. Их руки ненадолго коснулись. Она улыбнулась, а он потупил взгляд, но уголки его губ дрогнули в ответ.
Две недели. Парень знал, что они пролетят моментально. Но не незаметно.
