***
Артём, молодой смуглый мужчина, стоя сзади, на коленях, накачивал членом Наталью в задницу хлёсткими грубыми движениями, как бездушный типографский станок, при каждом ударе с силой вжимаясь в её ягодицы, стараясь всадить свой агрегат поглубже в анальное колечко обширной, но подтянутой попы этой взрослой и замужней женщины. Мужчина любил анальный секс и был опытным любовником, поэтому сношал Наталью под разными углами, чтобы ещё сильнее растянуть, раздолбить её сфинктеры. Было в этом что-то садистское, насильное, но при обоюдном согласии, развратное и скотское. Эта зрелая и голодная сука была замужем и попросила не оставлять следов, чтобы муж не узнал. Поэтому, лишённый возможности шлёпать, Артём вымещал избыток страсти, насилуя и растягивая дырки протяжно стонущей женщины.
— Раздвигай жопу, блядина!
Наталья послушно выполнила команду, разводя ягодицы руками. Она знала, чего Артём хочет. Он же ещё немного подвигался в ней и медленно вытащил, издав при этом звук выходящей из горлышка пробки.
— Заебись! Стой так!
Артём любовался проделанной работой. На него смотрело зияющее отверстие с неровными тёмно-алыми краями, темнеющее между двух аппетитных мясистых ягодиц зрелой женщины, чужой жены и мамочки. Красные ноготки на тонких ухоженных пальчиках раздвигали нависающие булки, анальная дырка то сжималась, то разжималась. Ниже, безобразно мокрое, в стекающей по губам смеси выделений и спермы поблёскивало красными опухшими складками большое рожавшее естество зрелки.
Он поднялся и взял со стола телефон.
— Не снимай, пожалуйста! — заскулила Наталья, не меняя позы и даже сильнее растянув ягодицы, выставляя истерзанный анус на камеру.
— Заткнись, тёчная мразь! — спокойно и беззлобно ответил Артём.
Он включил фонарик и посветил внутрь прямой кишки женщины. Наталья чувствовала себя подопытным бессловесным животным, которое изучают. Как кобылу или свинью. Дома её ждали любящий муж и сын. А она в дешёвой гостинице, следуя своим долбаным инстинктам и тёмным желаниям, стоит на четвереньках перед этим самцом, намного моложе её, и раздвигает свою жопу, чтобы он удовлетворил своё любопытство, изучая её нутро.
И смаковала эти мысли! Повторяя их про себя, оскорбления мужчины, она текла, представляя собственную низменную порочность, глубину развратной трясины, которая всегда присутствовала в ней, тщательно скрываемая от всех, кроме её любовников и самой себя. Женские секреты: юбка, маскирующая бёдра, лифчик, прячущий соски, трусики с прокладкой, скрывающие желание… Всегда есть тайна. И для обладания этой тайной мужчины ухаживают, стараются, а женщина решает, кому откроет свои секреты. А сейчас же, для этого по сути постороннего мужчины, пришедшего сюда, чтобы удовлетворить не её, а собственные желания, она была лишь куском мяса, тёплым, парным, от которого он получил всё, что хотел: заглядывал в зад, пихал пальцы, причмокивая и матерясь, изучал её внутренности, как разорванный пирог с печенью.
— Давай, теперь ты — мне! — скомандовал мужчина, бухнувшись на кровать и задирая ноги. — Полижи мне, блядская дырка!
Наталья покорно сгорбилась между его ног, вытягивая шею и язык, чтобы достать до заросшего волосами тёмного углубления между ягодиц.
— Ох, отлично, ещё, да, хорошо лижешь, сучка! Отличный юркий язычок. — Мужик, задрав ноги, подставлял свой сморщенный шоколадный глаз, размякший и разглаженный быстрым старательным язычком Натальи, уткнувшейся в промежность любовника носом и припавшей ртом к его раздвинутым, покрытым редкими чёрными курчавыми волосиками ягодицам.
— Ала-ала-ала! — Порхала она по шершавому заду любовника заострённым кончиком, уплотнившимся и проникавшим немного внутрь подрагивающей плоти.
— Лизунья моя анальная, шлюшечка шоколадная! Как ты мне хорошо так делаешь! Ты жополизка на все сто! — Причитал мужчина. Он подрачивал свой член рукой, изнывающий от возбуждения, секрет капал с конца, марая руку. — Давай теперь в ротик, в ротик!
Он опустил на кровать ноги и подсунул к вынырнувшему из ягодиц лицу женщины свою набухшую головку. Она натянула свой рот, мотнула головой с оттягом и смачно чмокнула.
— Ах, блять! Класс! Соси! Лижи его! Да! — Причитал любовник, суча ногами по простыне.
Наташа с жаром повиновалась. Сейчас она была, и сама не на шутку возбуждена, потому что ей было очень стыдно.
Это свойство её натуры, проявившееся довольно рано, вело её всю жизнь, заставляя ставить себя в неудобные положения и получать от этого необыкновенное удовольствие.
Конечно, она не была шлюшкой. Успешная, замужняя женщина со взрослым уже сыном, о чём, если не говорить явно, никогда бы никто не догадался. Настолько изящна и ухожена была её фигура. Высокий рост, небольшая грудь и тяжёлый, подтянутый зад, на который, как на крючок рыбку, можно было наловить дюжину мужчин за неделю. Вильнула и повела, а очередная щука, выскользнув из травы, уже ползёт за ней. Можно даже не оборачиваться.
«Как ты, шалава, при муже и такое вытворяешь?» — выговаривала она себе, но сама себе не верила, настолько упоительным было это чувство падения, переход границы приличной наружности и развратной внутренности. Минуя её, она ощущала во всём теле щекотание чувств и бурю эмоций: стыда и дичайшего возбуждения.
Ещё маленькой она познала это чувство, когда нельзя и стыдно, но безумно хочется и маняще приятно. Застукав дочку за ЭТИМ, мама стыдила её, упрекала, впервые назвав шлюшкой. «Этим занимаются только проститутки! Ты же не хочешь быть шалавой?!» Мама хотела как лучше, а вместо того навсегда связала хорошее с плохим.
И если другие, совмещая побои и первые удовольствия, становились любительницами унижений и боли, то огромное сладкое чувство, рождаемое под её маленькими, юркими и любопытными пальчиками, наполнялось также и стыдом, удушливым и всеохватным. Чувства смешивались, и чего там было больше, как именно из сплава ярких разноплановых ощущений рождались первые уткнувшиеся в тишину спальни оргазмы она не разбирала. Снова и снова Наталья боролась с собой. Даже думая о запретном, она возбуждалась так, что терпеть больше не могла. А последующие приступы быстрых и многократных наслаждений добавляли ей чувство окончательного собственного падения.
«Это нормально, это не запретно, ты не какая-то падшая, ты — обычная здоровая женщина со своими потребностями», — став взрослой и начитанной, уверяла она себя, но стыд навсегда уже стал для неё спутником срама. В голове, в теле и в жизни.
Странное дело — секс с парнями нельзя и стыдно, и так притягательно! Стыдясь и истекая от возбуждения, рано познав возможности своего тела, Наталья до замужества совсем не была паинькой. Чем хуже была ситуация, чем сильнее её использовали, принуждали, издевались, забывая на следующий день, как отработанный материал, тем больше она стыдилась своего распутства и ещё сильнее жаждала повторения.
«Да, я шлюха, потаскуха, даже блядь! Упрекая и стыдя себя, могу кончить от одних только мыслей!» — признавалась она самой себе. «Но секс в супружестве в обществе принят за норму и не вызывает у меня никакого особенного стыда. Как это работает?»
Стыд может присутствовать в чём-то, чего обычно не делают или стараются не афишировать. Вот. Например, довольно быстро муж распечатал Наталье попу. Не последнюю роль в этом сыграло то, что это было извращением в понимании Натальи. А если так, то это стыдно, а если стыдно — значит очень и очень притягательно. Сам анальный секс не приносил ей какого-то особенного удовольствия, но ей было так совестно чувствовать себя анальной шлюхой, что накатывающее возбуждение на фоне ревущего от удовольствия мужа с лихвой окупало небольшие неудобства. А лёгкое прикосновение к безотказному клитору после заставляло её саму истекать и биться в собственном потрясающем оргазме.
Дрочить в душе было стыдно. Она, взрослая замужняя женщина с ребёнком, запирается, как школьница от мамы, и, сгорая от стыда за собственное распутство и интерес к «запретным местам», наслаждается яростной дрочкой, думая об изменах, вылавливая из раскрытой и сочащейся промежности один оргазм за другим. Если в такой момент кто-то толкнёт дверь ванны и окликнет её, нахлынувший оргазм мог даже свалить её на пол.
На работе кончить пару раз в туалете — стыдно и невероятно возбуждающе. Можно пройти, качая бёдрами между столов, чувствуя, как в них впиваются мужские взгляды. Вот бы уединиться с одним из их обладателей в подсобке и, как развязная шлюха, опуститься на колени, открыть ярко накрашенный красным рот, вывалить побольше титьки, чтобы совсем как в фильме про босса и секретаршу, поднять глаза и увидеть потрясённое лицо коллеги и, заглотив его солёный пахучий член, быстро и настойчиво высосать из него порцию застоявшейся от сидячей работы спермы, набрать полный рот, подержать и громко, собрав в комок и сгорая от стыда, проглотить — всё под тем же ошарашенным взором мужчины, одновременно с унижением и стыдом чувствуя неимоверное возбуждение. Такому потенциальному коллеге и невдомёк, что в эту секунду, когда она идёт в туалет, а он глазеет на её зад, их нач.отдела Наташа находится в такой половой прострации, что её можно смело изловить, поставить на четыре точки и драть хоть членом, хоть шваброй, хоть втроём, хоть всем этажом — настолько она не в себе и «хочет».
Но никто не знает. По её отстранённому, формальному лицу невозможно догадаться, что через минуту она полураздетая будет дрочить себя в кабинке. Мокрые трусики потом можно снять и в удушливом полуобмороке идти на место, розовея от стыдливого румянца.
Муж любил её и делал своё дело старательно и молча. Он ни разу не обругал её, не предал, не поставил на колени специально, чтобы унизить. Он был слишком нежен и после. А она так хотела быть грязной и использованной, как дырка, немая давалка, подзаборная блядь! Но признаться, попросить такое было выше её сил.
