В который раз Ларисе пришлось бежать, хотя она обещала себе залечь на дно.
Черепаново было не более чем придорожным поселком городского типа в Новосибирской области. Глушь. Но Лариса — так она теперь предпочитала зваться, стирая следы старой себя, как пыль с карт Таро, — нуждалась в месте, где можно осесть на время, и Черепаново подходило лучше всего. Достаточно маленькое и в стороне от трассы, чтобы не привлекать лишнего внимания, но достаточно близко к Новосибирску, чтобы местные не сразу хватались за топоры по отношению к приезжим. Лариса выбрала проверенный подход: образ вдовы.
«Моего мужа убили в войне. Бедный Боря, — рассказывала она суровым мужикам, делавшим ей ремонт в домике на окраине, — а государство не выплатило ни копейки из компенсации за потерю кормильца».
Они окинули её взглядом сверху донизу, отмечая женственные изгибы и пышные тёмные локоны, украшенные дешёвыми пластиковыми бусинами. На их лицах было написано недоверие: эта красивая чужачка издалека явно привлекала внимание.
Отдалённость ПГТ никак не мешала Ларисе, а скорее вносила в образ нужную тайну. Вскоре она вернулась к хорошо знакомому делу: обустроила уголок с колодой Таро, кристаллами и онлайн-рекламой в соцсетях, привлекая клиентов из Новосибирска — тех, кто искал ответы на карьерные вопросы или любовные интриги. По выходным к ней ездили из города на машинах, а она проводила сеансы по Zoom для тех, кто стеснялся личных встреч.
После сезона гаданий на повседневные дилеммы — от «вернётся ли муж» до «выиграю ли в лото», — глава поселкового совета слёг с какой-то загадочной хандрой — то ли депрессия, то ли предчувствие беды, хрен поймёшь. За неделю травы, которые дала ему Лариса, поставили его на ноги, сделали снова полным и упитанным, даже вымыли немного седины из его волос и бороды. После выздоровления председатель приказал мужчинам из исполкома отремонтировать Ларисин дом, и она окончательно превратилась в местную знаменитость. Она не стала ремонтировать дом снаружи, оставив ему нужный мистический вид — старое дерево, тут и там лишайник, огород, заросший бурьяном почти в человеческий рост. Внутри она обустроила рабочую зону, заказав на маркетплейсе кучу магического декора: череп с искусственными рубинами в глазницах, гобелены с глазами, чучело ворона. Войдя в дизайнерский раж, она даже заказала гипсовую статую сатира, повесив на него огромный ворох «амулетов удачи», которые собиралась «дарить». Синие должны были привлекать карьерные успехи, розовые — любовь, зелёные — деньги. Лариса иногда путала камни и пришлось сделать памятку, которую она прикрепила прямо за спиной статуи.
За шесть с половиной лет, прошедших с тех пор, как она ступила в Черепаново, Лариса сделала это место своим и успешно проводила онлайн-стримы для новосибирских клиентов, которых разводила на «волшебные» курсы предсказаний и фейковые гадания. За годы она завоевала репутацию таролога, отвечая на их обыденные вопросы и сомнения. Она старательно уделяла особое внимание нуждам местных баб, надеясь быть принятой в местную тусовку. Но помимо сочувствующих взглядов и редких тайных гостинцев, жены и дочери в основном держались от неё в стороне. Их мужья же внимательно следили за её движениями и за неизбежными изгибами под трикотажными платьями, которые она носила. В итоге у Ларисы появилась одна подруга: Семён, учитель из города, который каждые три месяца привозил в поселок учебники и гаджеты, чтобы учить детей навыкам, которые им понадобятся, когда мегаполис разольётся за свои границы и поглотит такие дыры, как их.
Она вела хорошую, тихую жизнь. И всё пошло прахом в один день.
«Шесть лет, а выглядит не старше ни на день», — услышала Лариса шёпот Марии своим подругам в поселковом пункте выдачи. «Колдунья. Говорю вам: она настоящая колдунья, а не все эти фокусы с картами».
Сердце Ларисы упало. Обвинения в колдовстве были серьёзны. Она пришла, чтобы пополнить запасы рун-амулетов удачи, размышляя, какие будут самые модные в этом сезоне. Но, услышав ядовитый шёпот Марии, она начала тихо собираться обратно.
«Она здесь окопалась, — продолжала Мария. — Может, скоро будет вместо председателя? Сделать Черепаново своим, а нас — потравит».
Лариса тихо выскользнула за тяжёлую металлическую дверь и направилась домой. Несколько дней она избегала появляться в публичных местах. Семён всё ещё заглядывал в гости, чтобы выпить кофе, но кроме него у неё не было ни посетителей, ни пациентов. Даже дряхлые старики, которые приходили, притворяясь с «проклятием» на карьере, чтобы она прикоснулась к их иссохшим телам во время сеанса, перестали появляться. Это было тревожно.
«Семён, — сказала Лариса, обмахиваясь газетой. Они сидели на краю её огорода, отгоняя майскую жару, и потягивали коктейль — большим любителем которых оказался учитель. — Как дела в поселке?»
Семён покосился на неё краем глаза, затем отвёл взгляд. Он никогда не умел скрывать свои чувства. В том числе поэтому она подружилась с ним.
«Есть разговоры, таролог, — сказал он своим мягким голосом с городским акцентом. — Мария Иванова и её шайка. Они треплются по поселку, что ты колдунья, а не предсказательница. Сказали, что участковый послал запрос в Новосиб, разузнать о женщинах в розыске, похожих на тебя. Ему пришли отчёры из двух других поселков. Говорят, женщина не совсем как ты, но достаточно похожа».
«Какая глупая сплётня».
Семён резко повернулся к ней. «Но это сплётня ли, Лариса? Мы друзья уже годы. Думаешь, ты единственная, кого это задевает?»
«Неужели они даже...»
«Большинство перестало посылать детей в школу, да. У меня ещё пара смелых душ посещает, но...» он покачал головой, опустил её. «Ты знаешь, что сходка в клубе через пару дней. Они планируют выступить против тебя. Тебе нужно быть там, чтобы защитить себя».
Лариса встала, оскорблённая. «Я не намерена удостаивать эти обвинения ответом».
«Тогда председатель прикажет тебя выдворить, — просто сказал Семён. — Или хуже, позвонит в ментовку. Колдовство — это оскорбление чувств верующих, как ты знаешь. Он не хочет рисковать, что среди них живёт баба с ритуалами, крадущая души их внуков и проклинающая кого попало».
«Это абсурдно, — сказала Лариса, цокнув зубом».
«Я пытался уговорить председателя дать тебе шанс защититься, — Семён тоже встал, глядя в глаза Ларисе, — но он перенёс сходку на завтра. А послезавтра меня вызывают в Новосиб. Собираются перевести из Черепаново навсегда. Не заставляй меня оплакивать тебя... или гадать, не правы ли эти курицы».
Семён допил и ушёл. Этот разговор утомил Ларису. Она сразу направилась к маленькому пруду за кладбищем. Опасения местных баб были обоснованы — Лариса умела чуть больше, чем просто раскидывать карты на удачу в работе. Она решила посоветоваться с духами. Пруд был идеальным местом для общения: десятки лет он стоял около этого кладбища и накапливал силу. Лёд становился на нём последним и таял первым, а вода была неподвижна даже в самый ветреный день. Местные давно заметили эти особенности и обходили пруд стороной, шёпотом называя его проклятым — местом, где утопленники тянут за ноги, а русалки шёпотом о грехах.
Раздвинув высокие заросли прошлогоднего камыша, Лариса скинула платье — ткань соскользнула по плечам, обнажив плечи, и упала к ногам. Ветер, прохладный и настойчивый, трепал её чёрные волосы, а потом скользнул по обнажённой коже, как чьи-то пальцы — жадные, но неумелые. Она наклонилась, чтобы снять трусики, и почувствовала, как воздух ласкает её крепкие полные бёдра. Ей вдруг остро захотелось, чтобы кто-то её увидел. Чтобы из густых зарослей камыша выглянул чей-то взгляд — жадный, — пожирающий её сильные, полные бёдра, тяжёлые, упругие ягодицы, что слегка покачивались при каждом шаге, и тёмный, аккуратно подстриженный треугольник между ног. Она провела ухоженной ладонью с чёрным маникюром по пятну ожога на левом бедре — память о прошлых ошибках. Несмотря на долгую зиму, её кожа была смуглой. «Это из-за папки-цыгана», — говорила её бабка, и, наверное, была права: Лариса никогда не видела своего отца, но чувствовала его кровь в каждом порыве...
Она почувствовала только лёгкий озноб, пробежавший по коже, когда погрузилась обнажённой в чёрную, густую воду. Холодная майская вода обняла её, как любовник. Лариса ахнула тихо, когда она достигла груди — соски, уже твёрдые, теперь горели от контраста. Её волосы расплылись, образуя чёрный нимб вокруг головы, а вода сомкнулась над ней. Она размышляла, позволяя духам играть вокруг своего тела. Она вошла в мягкое, сонное состояние, где реальность таяла, как воск. Её сущность вышла из макушки, распространяя её осознание над поселком. В воздухе витал привкус тревоги. Было много энергии, много суеты. Много шепотков. Сердце Ларисы тревожно колотилось в груди. Самая большая проблема, с которой она столкнулась — и которую не могла понять, как преодолеть, — заключалась в том, что Мария и её прихвостни были абсолютно правы насчёт неё.
Эта история ничем не отличалась от других. Её родная деревня на задворках Алтайского края была сожжена из-за спора о золотой пыли в местном ручье. Лариса — раньше у неё было другое имя — ускользнула от насилия, пока люди умирали вокруг.
Лариса не знала, сколько времени прошло, когда она вернулась в своё тело, но солнце уже клонилось к закату. Она глубоко вдохнула, прежде чем остановиться на решении. Как и во всём, истинные ответы были за пределами её понимания. Её дом тёмным пятном выделялся на фоне уходящего солнца. Всё ещё обнажённая, она вошла внутрь и затворила дверь. Подмела и очистила линолеум. Почти в трансе она расчесала волосы и нанесла ароматное масло на них. Надела строгое белое платье из тонкой ткани, которое почти не скрывало изгибы и твёрдые соски, проступившие сквозь ткань. «Когда имеешь дело с такой сильной магией, выглядеть тоже нужно соответствующе», — так тоже говорила её бабка, и опять была права.
