Лариса сидела у окна своего старого домика в Черепаново, глядя, как во двор въехал чёрный блестящий джип.
Ей было далеко за тридцать пять, но тело сохраняло гибкость и упругость. Чёрные волосы падали тяжёлыми волнами на плечи, слегка растрёпанные, будто после сна. Бёдра, обтянутые простой юбкой обещали тепло и щедрость. Глаза её, тёмные и внимательные, скрывали тайны чужого желания.
Лариса жила здесь под видом вдовы, скрывая прошлое. Аззи, её фамильяр — бывший демон, после майских событий оставшийся в форме чёрно-фиолетового члена с золотыми прожилками — спал сейчас в кошачьей лежанке у печки. Той ночью, во время самосуда, который Ларисе пытались устроить соседи, она подобрала Аззи, как бездомного котёнка. С тех пор он питался страстью, помогал в ритуалах и иногда саркастично комментировал её жизнь — странный, но верный спутник в глуши Черепаново.
Дверь джипа открылась, и из машины вышел мужчина лет пятидесяти — высокий, широкоплечий, в строгой форме с генеральскими погонами на плечах. Лицо его было суровым, с глубокими морщинами у глаз, но в взгляде сквозила усталость. Рядом с ним спустилась молодая женщина — лет двадцати пяти, пышущая здоровьем блондинка с ярким румянцем на полных щеках, длинными светлыми волосами, заплетёнными в свободную косу, и фигурой, от которой веяло силой и плодородием: широкие бёдра, тяжёлая, упругая грудь, тонкая талия. На ней была лёгкая летняя юбка, колыхавшаяся на ветру, и простая блузка, облегающая формы.
Генерал представился: Виктор Петрович. Жену звали Светланой. Они прошли в дом, Лариса пригласила их за старый деревянный стол, покрытый вышитой скатертью. Налила травяного чаю из самовара — с мятой и зверобоем, ароматный, успокаивающий.
— Проблема у нас серьёзная, — начал генерал без лишних церемоний, голос его был командным, но с ноткой отчаяния. — Детей зачать не можем. Третий год уже. Врачи всё проверили, лучшие клиники, лечение всякое проходили. Анализы, процедуры, таблетки. Я даже Свете строго наказал: только юбки носить, без трусов — для здоровья, чтобы воздух циркулировал, ничего не пережимало. А толку никакого.
Светлана опустила глаза в пол, щёки её и без того румяные слегка порозовели ещё сильнее. Она сидела прямо, руки сложены на коленях, юбка аккуратно прикрывала бёдра.
Лариса осторожно, мягко предположила:
— А может, Виктор Петрович, дело в вас? Возраст всё-таки...
Генерал отрезал резко, как приказ:
— Исключено. Я в полной форме, анализы идеальные. Спортом занимаюсь, режим. Это в ней что-то не так.
Лариса кивнула, скрывая лёгкую улыбку в глазах. Такие мужчины всегда уверены в своей силе.
— Хорошо. Есть древний ритуал плодородия. К Матери-Сырой Земле, к Роду Всевышнему. Духи предков помогают, если правильно призвать. Многие ко мне приходили с таким — и помогало.
Она встала, начала готовить стол с тщательной медлительностью, словно каждое движение было частью священного танца. В центре поставила деревянный фаллос из старой берёзы — гладкий, тёплый на ощупь, с вырезанными рунами плодородия, символом мужской силы. Вокруг него — венок из свежих полевых цветов: ромашка белая, зверобой жёлтый, клевер розовый. Рядом глиняная курильница с благовониями — ладан, смешанный с бабушкиными травами: полынь, чабрец, мускусные нотки. Подожгла уголь, насыпала смесь — густой, сладковатый дым пополз по комнате, заполняя воздух тяжёлым, землистым ароматом.
Лариса закрыла глаза, подняла руки ладонями вверх и начала тихо напевать низким, гортанным голосом, древним, как сама земля:
— Мать Сыра Земля, прими дар наш скромный... Род Всевышний, благослови семя мужское... Духи предков, войдите в этот круг священный...
Генерал сидел прямо, как на параде, крепко сжимая руку Светланы в своей мозолистой ладони. Взгляд его был прикован к деревянному фаллосу — символу той силы, в которой он не сомневался. Светлана сидела неподвижно, юбка её слегка задралась от движения, обнажая полные, гладкие бёдра. Без трусов, как наказал муж. Румянец на щеках стал чуть ярче, но она держалась спокойно, дыхание ровное.
Лариса продолжила, голос её стал глубже, ритмичнее, слова переплетались с дымом:
— Духи плодородия, коснитесь чрева женского... Наполните его теплом земли... Пусть семя найдёт путь свой верный...
В этот момент в своей кошачьей лежанке у печки зашевелился Аззи. Он проснулся, потянулся всем телом, втянул воздух — вернее, почувствовал вибрацию молекул вокруг. Запах. Свежий, солоноватый, полный юной, нерастраченной похоти. Молодая киска, горячая, сочная, зовущая. Аззи тихо сполз с мягкой подстилки и пополз под стол, оставляя едва заметный влажный след на половицах — бесшумно, как тень.
Лариса взяла деревянный фаллос в руки, провела им медленно по венку цветов, собирая аромат, затем подняла над головой:
— Призываю силу Рода древнего! Пусть войдёт в тело, пусть разожжёт огонь священный!
Под столом Аззи коснулся ноги Светланы — сначала кончиком, нежно, как лёгкое перышко. Она чуть вздрогнула внутри, но внешне осталась спокойна, лишь пальцы слегка сжались в руке мужа. Аззи поднялся выше по внутренней стороне бедра — тёплой, гладкой, слегка влажной от летней жары. Прижался к губам киски мягко, присосавшись, как вакуумный массажёр: лёгкая пульсация, вибрация, посасывание клитора через нежную кожу.
Светлана сжала губы незаметно, румянец на щеках стал гуще, как спелая ягода. Дыхание осталось ровным, но внутри всё напряглось. Она не шелохнулась, не выдала себя — сидела прямо, глаза опущены, только щёки пылали ярче.
Генерал кивнул одобрительно, сжимая её руку:
— Духи уже приходят, Светочка. Чувствую, сегодня сильно будет.
Лариса махнула руками, усиливая дым — благовония задымились гуще, скрывая стол лёгким туманом:
— Огонь пробуждается... Чрево открывается... Духи касаются нежно, зовут...
Лариса махнула руками, усиливая дым — благовония задымились гуще, скрывая стол лёгким туманом:
— Огонь пробуждается... Чрево открывается... Духи касаются нежно, зовут...
Аззи не спешил. Он прижался плотнее к влажным губам Светланы, чувствуя, как они уже слегка набухли от его ласк. Пульсация стала глубже, вибрация — настойчивее: он посасывал клитор ритмично, то мягко, то с лёгким вакуумом, заставляя его твердеть, наливаться жаром. Внутри неё всё теплело, киска отвечала соками — капля скользнула по его телу, солоноватая, свежая. Светлана сжала бёдра под столом незаметно, но румянец на щеках распространился на шею, грудь под блузкой поднялась чуть выше. Она держалась — дыхание ровное, глаза опущены, только пальцы в руке мужа дрогнули слегка.
Генерал наклонился ближе, голос его стал мягче, почти нежным:
— Чувствуешь, Светочка? Духи уже здесь. Тепло идёт?
Лариса кивнула, продолжая напев, голос её опустился ниже, стал хрипловатым:
— Духи касаются сокровенного... Раздвигают нежно... Входят медленно, зовут принять...
Аззи почувствовал момент. Один конец его — гладкий, тёплый, уже блестящий от её влаги — раздвинул губы киски и скользнул внутрь. Медленно, сантиметр за сантиметром, заполняя тесное, горячее влагалище. Стенки обхватили его плотно, пульсируя в ответ, как будто приветствуя. Светлана замерла на миг — глаза её чуть расширились, губы приоткрылись в беззвучном вздохе. Румянец стал ярче, пот выступил на висках тонкой росой. Но она не выдала себя: сидела прямо, только бёдра сжались сильнее, скрывая движение под юбкой.
Генерал сжал её руку ободряюще:
— Да, милая, да. Принимай. Это для нас.
Лариса взяла деревянный фаллос, провела им по воздуху над столом, имитируя толчки:
— Сила входит... Глубже, глубже... Разжигает огонь внутри...
Аззи пошёл дальше. Он раздувался слегка внутри киски, терся о стенки, находя чувствительные точки — лёгкие круговые движения, давление на переднюю стенку, где всё особенно отзывчиво. Соки потекли обильнее, обволакивая его, капая тихо на стул. Второй конец Аззи нашёл анус — тугое, напряжённое колечко. Он надавил нежно, но уверенно, смазанный её же влагой, вошёл медленно, растягивая, заполняя сзади. Светлана ахнула еле слышно — стон сорвался с губ, но она тут же закусила их, превратив в тихий кашель. Глаза её заблестели, дыхание участилось, грудь вздымалась чаще, соски проступили под тонкой блузкой.
— Духи сильные сегодня, — прошептал генерал взволнованно, гладя её пальцы. — Терпи, Светочка, ради ребёнка. Не борись, отдавайся.
Лариса, заметив перемену, усилила ритм — голос её стал громче, напев быстрее:
— Полное принятие... Два пути открыты... Духи заполняют, толкают глубже...
Аззи набрал темп. Внутри влагалища он двигался ритмично — входил-выходил, раздуваясь толще, вибрируя у клитора изнутри. В анусе — круговые толчки, растяжение, давление на перегородку, усиливая ощущения спереди. Светлана уже не могла полностью скрыть: бёдра её дрожали под столом, пот катился по спине, юбка намокла внизу. Стон вырвался громче — сдавленный, но явный. Она вцепилась в руку мужа, костяшки побелели.
— Да, да, милая! — шептал генерал. — Принимай их всех!
Лариса кричала почти в экстазе, махая руками:
